– О, да! Теперь – да!.. Что я вижу? Ваше Величество! – приветствовала Анжелика короля. – Вы и на войне верны себе. Как всегда, неотразимы: те же кудри, то же роскошество в одежде, та же кавалерийская удаль! Я думаю, русские замечают вас издалека!

Мюрат спрыгнул с седла и наклонился, целуя руку маркизы:

– Счастлив снова встретить вас, моя красавица, но никак не ожидал увидеть вас под огнем.

– Огонь по счастью стих пока… Но желтые сапоги, Ваше Величество? Я полагаю – это верх элегантности. Где вы достали их? – Она знала, Мюрат любил, когда хвалили его одежду, для того он и наряжался, чтобы его замечали дамы. – А как относятся к ним русские артиллеристы? Вы же в них – прекрасная мишень для них. Однако, мне известно, вы – неустрашимы, Иоахим. Кстати, я привезла вам привет от вашей супруги, королевы Каролины, сестры императора. Она в добром здравии и прекрасно выглядит, как всегда…

– Я представляю, как она выглядит, если об этом с восторгом говорит красивая женщина, – послышался рядом чуть хрипловатый голос маршала Бертье. Он только что закончил диктовать приказы секретарям и вышел из палатки, где размещался штаб императора.

– Я вовсе не то имела в виду. – Анжелика взглянула на него со смущенной и полной укоризны улыбкой. – Мой герцог, вы плохо знаете женщин. Они более благородны по отношению друг к другу, чем вы представляете себе. Но даже если в ваших словах и есть доля правды, она не относится к Анжелике де Траиль.

– О да, маркиза, всем прекрасно известно, что ваше благородство не знает границ, – покорно согласился с ней маршал.

Бертье, принц Невшательский, безнадежно влюбленный в одну женщину, итальянку Жозефину Висконти, ожидавшую его в Париже, тем не менее никогда не упускал возможности пофлиртовать с другими дамами. Это было известно. Жозефина безбожно обманывала его в прошлом, но со временем оценила верность возлюбленного. Особенно когда все вокруг стали поговаривать о необычайном сходстве Бертье с императором: тот же рост и та же комплекция, тот же сюртук и та же шляпа, и даже любимая женщина – Жозефина – только Висконти, а не Богарне. Только вот голова больше туловища и волос на ней маловато, но кто это видит под шляпой?

Анжелика знала о всех россказнях, вьющихся вокруг Бертье, но старалась не выдавать своего ироничному к нему отношения. Она даже сочувствовала «главному секретарю императора». Легко ли, когда все вокруг смеются над тобой!

Снова сев в седло, Иоахим Мюрат тоскливо смотрел на затихающий пожар в Смоленске. Витебск, Смоленск… Где-нибудь в Европе у Мюрата уже давно карманы бы были полны хорошенькими женщинами. А тут? Проехать столько лье от самой границы и не встретить ни одной пары любопытных женских глаз, ни одной манящей улыбки! Скучища!.. А эти крестьяне?

Мюрат припомнил, как по дороге от Витебска какой-то славянин спросил у него через толмача, глядя во все глаза на разукрашенные позументом зеленые доломаны его венгерских гусар:

– Откуда путь держите, люди?

– Из Парижа, – ответил ему Мюрат со злостью.

Похоже, крестьянин такого названия никогда не слышал. По крайней мере, по выражению лица это трудно было определить. Но главное открытие ожидало Мюрата впереди:

– А куды идете?

– На Москву. – И тут Мюрат понял, что старик не то что про Париж, он и про Москву никогда не слыхивал.

От грустных размышлений короля Неаполя оторвал юный Пьер де Траиль. Он подошел к маршалу, держа коня за повод, и, набравшись храбрости, обратился:

– Сир, возможно, я еще молод, но в моих жилах течет рыцарская кровь.