безобидными людьми, доказывает около 1300 мятежей и бунтов, которые сопровождали хлебозаготовки в 1929 году (тогда же были повсеместно введены хлебные карточки), и то, что крестьяне порезали огромное количество скота.

После голода 1932—1933 годов Осип Мандельштам написал резко антисталинское стихотворение (за которое, кстати, был лишь сослан в Воронеж), где клеймил вождя:

Только слышно кремлевского горца,

Душегуба и мужикоборца.

Прошло всего лишь два года, и в стране народу жить действительно стало легче и веселее. Тот же Осип Мандельштам, ничуть не лукавя, посвятил вождю немало восторженных строк, и среди них:

Правдивей правды нет, чем искренность бойца;

Для чести и любви, для доблести и стали Есть имя славное для сжатых губ чтеца —

Его мы слышали, и мы его застали.

Не только в душе поэта, но и в СССР произошел «великий перелом» к лучшему, появилась надежда выйти наконец-то из полосы страшных бедствий.

Однако в 1929—1930 годах ни о сталинской конституции, ни о стабилизации в стране не было и речи. Вопрос стоял о выживании народа и сохранении существующего строя. Историки А.И. Колпа-киди и Е.А. Прудникова пишут: «Да, с легальной оппозицией было покончено, но начала оформляться куда более опасная оппозиция нелегальная». Как показал на допросах в 1937 году арестованный нарком госбезопасности Генрих Ягода (Енох Гершевич Иегуда), он 9 лет назад, будучи зампредом ОГПУ, начал тайно сотрудничать с «правой оппозицией, конкретно — с Рыковым и Бухариным, стремившихся свергнуть сталинский ЦК». Не была ли тогда в связи с этим задумана массовая акция против «генштабистов» с целью дестабилизировать ситуацию в Красной Армии и поставить во главе ее своего человека? Им мог быть, например, Тухачевский.

Так или иначе, в 1930 году началась операция ОГПУ «Весна». За несколько месяцев было арестовано более трех тысяч бывших «военспецов». Впрочем, репрессии против офицеров и генералов старой армии начались год назад, когда чекисты принялись «чистить» руководство Главного управления военной промышленности, где слу-

221

жило особенно много высококвалифицированных военных специалистов. В конце марта «взяли» одного из руководителей оружейно-арсенального треста, бывшего генерала Н.Г. Высочанского, а затем еще ряд сотрудников управления. Из них в октябре расстреляли, кроме упомянутого, еще четырех генералов: В.С. Михайлова, В.Н. Де-ханова, В.Л. Дыммана, Н.В. Шульгу. В январе 1930-го та же участь постигла их коллег Б.К. Корниловича, Н.М. Шафрова.

Трудно сказать, насколько обоснованно было обвинение в контрреволюционной деятельности. Многие «старорежимные» офицеры и генералы собирались вместе, обменивались мнениями и наверняка позволяли себе критические замечания в адрес советской власти. Среди них могли быть сторонники РОВС и тайные доносители ОГПУ.

«Поводом для ареста послужили регулярные встречи заслуженных ветеранов в домашней обстановке, — пишет украинский публицист Я.Н. Тинченко. — Уже в процессе следствия все это было квалифицировано как участие в контрреволюционной организации». Увы, объяснение бестолковое, хотя автор, судя по всему, имел доступ к соответствующим документам. Но как-то уж повелось у “детей перестройки” обходиться агитками, пренебрегая фактами, а то и здравым смыслом. Более всего ощущается антисоветский или антирусский акцент. Сами по себе встречи ветеранов в домашней обстановке нелегко квалифицировать как политическое преступление. По-видимому, были какие-то более вразумительные причины. Так или иначе, по словам вышеназванного автора: «На протяжении ноября 1929-го— февраля 1930 года были арестованы почти все сотрудники артиллерийской инспекции, управления и научного комитета.