Жуков возразил. По его словам, промедление будет выгодно прежде всего японцам. Они придут в себя, соберутся с силами, укрепят оборону. К ним смогут подтянуться резервы и ударить с флангов по нашим частям, так и не замкнувшим кольцо окружения. А сейчас японцы находятся в замешательстве, они на грани паники. Нельзя давать им опомниться.

Штерн не согласился с его доводами. Он напомнил слова Сталина о людях — ценнейшем нашем достоянии, которое необходимо беречь. Не исключено, что японцы под угрозой окружения запросят мира или попробуют отступить на прежние рубежи.

— Война без потерь не бывает, — отрезал Жуков. — И они через два дня могут возрасти в несколько раз. Японцы — серьезный и

ожесточенный враг, будут сражаться до конца. Надо вводить резервы и атаковать.

—    Ты меня не убедил. Излишняя поспешность может сорвать всю операцию. А это чревато серьезнейшими последствиями.

—    Если вы мне приказываете, — насупился комдив, — то напишите письменный приказ. Но предупреждаю. Я его опротестую. Пусть тогда решает Москва.

—    Приказ я писать не буду. Я не приказываю, а рекомендую. Но ответственность за твои действия брать на себя не собираюсь.

—    Вот и хорошо. Войска доверены мне. Вам поручено обеспечивать мне тыловую поддержку.

—    Не забывай, что общее руководство Забайкальским фронтом поручено мне!

—    А здесь командую я и несу ответственность за свои приказы. Прошу мне не мешать.

Штерн резко повернулся и вышел из комнаты, где они были вдвоем. Жуков вызвал помощника и комиссара, отдал приказ о подготовке к наступлению.

Через некоторое время вернулся Штерн. Он был спокоен:

—    Ну что же, пожалуй, ты прав. Я снимаю свои рекомендации.

Штерн успел позвонить в Москву, в Генеральный штаб, и переговорить с Шапошниковым. Борис Михайлович, выслушав его сообщение о разногласиях с Жуковым, подумал, попросил уточнить обстановку и ответил, что в данной ситуации Георгий Константинович остается наиболее компетентным командиром и руководит операцией. Единоначалие — важнейший принцип организации армии и конкретных боевых действий.

Возможно, для Штерна было важно сообщить в Москву о своей рекомендации для того, чтобы в случае провала операции или больших потерь избежать ответственности. Жуков действительно рисковал, сыпучие пески, рытвины и глубокие котловины затрудняли движение танков, да и пехоте и кавалерии приходилось двигаться медленно. Однако преимущество было на нашей стороне не только в числе и технике, но и моральное. Японцы отбивались с отчаянием обреченных.

Через шесть дней после начала операции японская Шестая армия была окружена и разбита на несколько групп. Монгольские кавалерийские дивизии защищали наши фланги. На южном участке японцы, как ожидалось, попытались деблокировать окруженных, но были отброшены нашими мотобригадами.

ЯЯ9

К концу августа все японские войска, вторгшиеся в Монголию, были уничтожены или отступили. На поле боя осталось около 25 тысяч японцев. Наши потери — 9824 человека. Если учесть, что мы были атакующей стороной, соотношение потерь удивительное. Оно показывает, насколько умело, уверенно, собранно, эффективно действовали наши войска, руководимые Г.К. Жуковым. И, конечно же, оперативное руководство Генеральным штабом было отличным.

В начале сентября японцы попытались возобновить сражение, но быстро осознали бесперспективность войны с Красной Армией.