|
Гусар сразу пришел в себя и рассказал, что батальон 72-го пехотного Тульского полка убежал в панике в Ивангород, а пограничники остались в Радоме. На вопрос, почему он в таком растрепанном виде, мотоциклист доложил, что он, бросив в темноте мотоцикл, прискакал на верховой лошади. Выругав его за то, что он бросил свою машину и второго мотоциклиста, я встал и пошел доложить о случившемся, направив на автомобиле офицера, чтобы выяснить там обстановку».
Вернувшись на следующее утро, офицер доложил, что западнее города Радома разъезды пограничников «отгоняли» немецких разведчиков. Но часть населения, губернатор и полицейские двинулись из города на подводах на восток. С ними последовал пехотный батальон. В сумерках они вошли в лес и увидели движущиеся навстречу по сторонам дороги конные разъезды. Приняв их за немцев, полицейские открыли стрельбу и бросились наутек. Их паника передалась пехоте. 89
История имела продолжение. Днем к штабу подъехала крестьянская подвода, на которой сидели мрачный офицер и унтер-офицер. Шапошников подошел к ним и спросил, кто они. Оказалось, что это офицер гусарского Дубенского полка, а его спутник, по его словам, — все, что осталось от разъезда, который был окружен в лесу и уничтожен пехотой противника. Борис Михайлович понял, что перед ним командир того самого разъезда, который напоролся на запаниковавших полицейских и батальон наших пехотинцев. К счастью, и те и другие отделались испугом. Мораль проста: на войне всякое бывает. Но нам сейчас нет смысла подробно, вслед за Шапошниковым, пересказывать ход боевых действий. Первое, что замечаешь — сравнительно неспешные передвижения войск, в большинстве случаев со скоростью пешехода. Наиболее мобильный род войск — авиация — использовалась преимущественно для разведки и связи. То же относится к автомобилям и мотоциклам. Конница двигалась быстрей пехотинцев, но в бою кавалеристам чаще всего приходилось спешиваться. Главные силы и с той и другой стороны совершали маневры, стараясь прежде всего не попасть под неожиданный удар противника, а не разгромить его. Поэтому и потери были сравнительно невелики: с 19 по 22 августа корпус Новикова потерял убитыми, ранеными и пленными 189 человек, а немцы — 602. Возможно. Такая большая разница в потерях объясняется лучшей организацией разведки и умелым использованием нашими частями особенностей ландшафта. Кроме того, 14-я конная дивизия и приданные к ней подразделения вели оборонительные действия. Впрочем, ночью 30 августа 72-й Тульский пехотный полк подошел вплотную к линии обороны австрийцев у города Сандомира и неожиданной атакой застал их врасплох. В рукопашной схватке наша пехота овладела двумя линиями окопов и вошла в городское предместье. В бой были введены все резервы. Соседние части бездействовали. Раненый командир полка приказал закрепиться на захваченных позициях. Австрийцы стали приходить в себя. К ним подтянулись резервы, выдвинулись артиллерийские батареи, ведя огонь по тульцам. Цепи австрийцев двинулись в атаку. Отстреливаясь, наши пехотинцы утратили боевой порыв. Офицеры приказывали им держаться, пока не откроет огонь наша артиллерия. Но — тщетно. Началось отступление. Почти все офицеры были убиты или ранены. Потери пе- 90
хотинцев оказались громадными: из 2200 человек, начавших атаку, к 9 часам утра вернулось лишь 600. Таким был жестокий урок. Его запомнил Шапошников на всю жизнь. Как заместитель начальника штаба он нес ответственность за поражение. Однако в разработке и осуществлении наступления он участия не принимал: слег с высокой температурой. А начальник штаба Дрейер был отважен, горяч, склонен к решительным действиям, не всегда продумывая их последствия. О разгроме 72-го пехотного полка в штабе дивизии узнали поздно. Пока начальство старалось выяснить, кто виноват в поражении, Шапошников догадался о главной причине: противник был значительно сильней, чем предполагалось. |
