|
Создать «черную дыру» и оказаться заложниками собственной энергетической программы — это, знаете ли, для безнадежных идиотов. Господа физики всегда отличались экстравагантностью, но здесь они перещеголяли своих предшественников. В случае ошибки получится гравитационная могила всему человечеству, а это уже не смешно. В подобных случаях необходимо апеллировать ко всем жителям Земли, но устраивать такие референдумы слишком уж накладно, достаточным будет представить этот вопрос на рассмотрение Совета Безопасности ООН, пусть руководители соберутся, взвесят все за и против, можно надеяться, что у них хватит здравомыслия для принятия правильного решения. С одной стороны, новый источник энергии означал возможность жить на порядок лучше, но, с другой стороны, если за это, возможно, придется заплатить жизнями родных и близких, то, может быть, не стоило и перья тупить. В конце концов, есть термоядерные котлы российских физиков, вон уже их сколько по всей Европе! А решение пусть принимают потомки, они будут во многом умнее и мудрее нас. Им, значит, и карты в руки!
Вот в такой обстановке и было принято решение об экспедиции к М-3241. Если у звезды имеется «черная дыра», лучшей природной лаборатории и придумать невозможно. Изучайте, дорогие ученые, делайте свои выводы, а там посмотрим. Главное, чтобы ошибок допущено не было. Это только кажется, что Земля безразмерная и ее хватит на грядущие поколения. Неужели вас красноярская катастрофа ничему не научила? Дымов представлял, как взвоют физики, когда он прикажет уводить спейсрейдер из системы. Но он ничего не мог поделать с растущим в глубине души чувством беспокойства, крошечный росток этого беспокойства прорастал, обретая очертания, и, наконец, капитан объявил о принятом им решении. — Слушайте, — не выдержал Франц Деммер. — Вы в своем уме, капитан? У нас программа, мы согласовывали ее с вами, и тогда, капитан, у вас не было возражений. Что случилось? У вас предчувствие? Тогда зачем вы отправились в космос? Сидели бы на Земле и предсказывали потрясения. Там еще хватает легковерных дураков, которые с удовольствием прислушались бы к вам. Я — против поспешных решений и я требую, чтобы о наших разногласиях был поставлен в известность Совет. Невысокий плотный, уже достаточно старый, но все еще не потерявший юношеской живности физик смотрел на капитана спейсрейдера с нескрываемым раздражением, к которому примешивалось вполне понятное удивление и легкое презрение к трусу, который боится неизвестно чего. Морщинистое лицо Деммера негодовало, но капитан Дымов не винил физика в этом, окажись он в подобной ситуации, его собственное негодование было бы не меньше. Поэтому он позволил себе лишь слегка улыбнуться краешками тонких губ. — А нет никаких разногласий, — хладнокровно сказал капитан Дымов. — На корабле командую я, и я принял решение, о котором ставлю вас в известность. И отвечать за принятое решение буду именно я, а не вы, Франц. Работы сворачиваем, старт через двенадцать часов. Все могут быть свободны. Он поднялся, всем своим видом показывая, что споров не будет. Транспортный отсек был заблокирован еще до объявления Дымовым своего решения. Двенадцать часов требовалось для того, чтобы проверить готовность корабля к старту, рассчитать точку тахиарда и сориентировать корабль в пространстве. Это только кажется, что летать на спейстрапперах просто и легко, даже непродолжительному полету обязательно предшествуют сложнейшие расчеты, иначе экипаж загонит корабль туда, откуда уже не выбраться, и загубит себя и возможных пассажиров. А таких пассажиров, ответственность за которых ощущал на себе капитан Дымов, было шестьдесят человек — вся научная экспедиция, превратившая десантный корабль в подобие лаборатории безумного доктора, в которой не было даже видимости привычного капитану порядка. В споры никто не полез, слишком велик был авторитет капитана Дымова, но он понимал, что претензий, которые будут высказаны на Земле, хватит с избытком. |
