После Москвы и долгого полёта на звездолёте, Зуевы вначале никак не могли привыкнуть к такому пейзажу, но постепенно стали находить его красивым и даже пытались предсказывать погоду, но пока ещё ошибались: то нежданно-негаданно налетали вихри, которые с лёгкой руки ученых называли «дьяволами», то внезапно поднимался ветер, который нёс, как позёмку, мелкий марсианский песок, и воздух становился мутным, как вода в протухшем аквариуме.

– Ты знаешь, дорогой, что у твоего Марфина ранение было нанесено термическим оружием?

– Извини, я не успел почитать твой отчёт.

– Ничего, Павел, я тебя прощаю, хотя последнее время ты стал очень невнимательным.

Светлана Андреевна потянулась за мармеладом. Она слишком хорошо знала своёго мужа, чтобы утруждать себя лишними разговорами.

– Что поделаешь… – думая о своём, возразил Павел Федорович, – живём в отсутствие магнитного поля…

Слабое магнитное поле Марса приводило к психическим расстройствам. Этот феномен назывался «психопараболой», потому что четко вписывался в соответствующий график. В фокусе «психопараболы» учащались «болезни души», как любила выражаться Светлана Андреевна, а цикличность фокуса была напрямую зависела от времени года.

Павел Федорович был крупным мужчиной. Голову он брил и находил это очень удобным. Его все боялись. Боялись его грозного баритона. Жена же помнила его высоким и худеньким юношей с курчавой шапкой волос, которая редела по мере того, как их семья моталась по военным спецобъектам. Павел Федорович всю жизнь строил шахты для ракет и подземные коммуникации различного назначения.

– Погоди, погоди… – удивился Павел Федорович, – ты хочешь сказать, что его подстрелили?..

– Да, милый, его ранили из лазерного оружия или из чего-то подобного.

– Слава богу! – воскликнул генерал. – А я уже грешным делом решил, что у нас криминал завёлся. Значит, это не наши архаровцы?!

– Конечно, не они, милый, – подтвердила жена. – Хочешь ещё сыра?

– Погоди, погоди… – остановил её генерал. – Тогда это ещё хуже?!

– А я тебе, о чём толкую уже битых полчаса!

Генерал снова грязно выругался.

– Павел!.. – укоризненно покачала головой жена.

Павел Федорович в сердцах отодвинул чашку с чаем:

– Час от часу не легче!

– Павел, держи себя в руках.

– Я уже думал, что проходчики просто гонят самогон из табуретки, а они учудили чёрт знает что!

– Учудили, милый, учудили, – поддакнула жена.

– Так! – произнёс генерал. – Надо принимать серьёзное решение!

– Правильно, милый, правильно. Но чай свой допей и бутерброд доешь, а то к обеду проголодаешься.

Генерал пил чай и думал. Если я не приму никаких мер, то на Земле меня не поймут. Если же я приму хоть какие-то меры, которые могут и не дать положительного результата, я всегда смогу оправдаться. Он позвонил своёму заместителю по безопасности полковнику Бастрыкину и назначил совещание на восемь часов утра местного времени.

* * *

Снова потянулись безрадостные дни, наполненные однообразной работой. Снова капитан Чернаков орал, как укушенный шершнем. Снова лопались шланги, рвались гусеницы и цепи. Снова Гусев проявлял чудеса изобретательства. Только все чего-то ждали и курили, курили, курили. В боксах всё чаще повисала напряженная тишина.