— Вот так штука! Что может быть лучше хуссейда для крепкого, проворного парня? Ладно, окрестим тебя «Пардеро» — в честь знаменитого нападающего «Шайденских громовержцев». Ты должен отзываться на имя «Пардеро». Понятно?

— Да.

— Вот и хорошо. Поезжай себе в Газвин. Чем скорее начнешь работать, тем скорее улетишь на Нуменес. Я поговорю с начальником лагеря — он свой человек, за тобой присмотрит.

Пардеро — так ему, очевидно, предстояло называться — продолжал растерянно сидеть. Сквиль пожалел его:

— Все обойдется. Само собой, в трудовом лагере водятся крутые ребята. Но ты ведь знаешь, как их поставить на место? Надавать по рогам, и всех делов! Но не попадайся на глаза надзирателям, а то штраф схлопочешь. Ты вроде парень ничего — замолвим за тебя словечко, начальник будет держать меня в курсе. Еще совет — нет, даже два. Во-первых, не отлынивай. Выполняй норму! Надзиратели знают все уловки, тухту чуют за версту — набросятся, как криббит на падаль, и уже не отстанут. Во-вторых, не играй на деньги! Ты вообще азартные игры помнишь?

— Нет.

— Не рискуй заработанными деньгами, не делай никаких ставок — пусть другие играют, а ты не соблазняйся, не давай себя заманить! Не снимай деньги с лагерного счета. И не заводи дружбу с арестантами. В лагере полно всякой нечисти. Я тебе добра хочу. Если что-нибудь случится, звони инспектору Сквилю. Запомнил, как меня зовут?

— Инспектор Сквиль.

— Правильно, — Сквиль проводил юношу до станции и посадил в транспортер, ежедневно отправлявшийся в Газвин. — Последний совет! Никому не доверяй! Тебя зовут Пардеро — это все, что им нужно знать, держи язык за зубами. Понял?

— Да.

— Ну ладно, удачи!

Транспортер летел под низкими сплошными тучами над самым болотом, темно-пурпурным с черными пятнами, и скоро приземлился у группы бетонных корпусов Газвинского исправительно-трудового лагеря.

В отделе кадров Пардеро оформили без задержек — Сквиль уже известил начальника. Новоприбывшему отвели крохотную комнатушку в спальном корпусе, выдали сапоги, перчатки и книжечку лагерных правил. Правила он прочитал и ничего в них не понял. На следующее утро его отрядили в бригаду и послали собирать коконы ползучего колукоида — из них получали ценный ярко-красный пигмент.

Пардеро выполнил норму без особого труда. Этот порок не ускользнул от внимания работавшей с ним шайки немногословных субъектов.

Вернувшись к ужину, Пардеро ел молча, игнорируя собратьев-заключенных — те начинали подозревать, что у Пардеро не все дома.

Зашло невидимое за тучами солнце, над болотами сгустились гнетущие сумерки. Пардеро сидел в столовой, вечером служившей местом отдыха и развлечений, и в одиночестве смотрел на стереоэкран. Передавали комический спектакль. Пардеро напряженно прислушивался к диалогу — каждое слово мгновенно находило привычное место в голове и образовывало связь с готовой смысловой концепцией. Лексикон накапливался, диапазон мышления расширялся. Передача кончилась, но Пардеро продолжал сидеть, глубоко задумавшись — он осознал наконец свое состояние. Подойдя к зеркалу над умывальником, он увидел чужое, но чем-то знакомое мрачное лицо — высокий лоб, широкие скулы, впалые щеки, темно-серые глаза, взъерошенную копну темно-золотых волос.

Дюжий балбес по имени Воэн решил позабавиться за счет новичка:

— Гляди-ка! Пардеро насмотреться на себя не может — победитель конкурса красоты!

Пардеро напряженно глядел в глаза отражению: кто он? Донеслось хриплое замечание:

— А теперь прической любуется!

Приятели Воэна расхохотались. Повернув голову направо, потом налево, Пардеро недоумевал. По-видимому, кто-то обкорнал его самым унизительным образом.