Вскоре мы миновали деревеньку с полуразрушенными домами, перемежающимися с высокими каменными склепами, зачастую даже мраморными и вычурными. Затем проехали через большое кладбище с вывороченными могилами — видимо, для нежити рангом пониже. Взгляд выхватил большую гнилую доску, косо прибитую на дереве. На ней кто-то старательно вывел неровными буквами надпись: «Распродажа! Только до конца месяца! Уникальное предложение! Склепы с увеличенной площадью! Два по цене одного!»

Но вообще, дорога была почти пустой. Пара скелетов, идущих куда-то по своим делам, и упырье семейство, перемещавшееся в одной большой телеге, запряженной скелетом лошади, — вот и все встретившееся мне население.

Яр объяснил это тем, что про наш выезд уже разошлась молва, так что попадаться на дороге Кощеевой дочери никто сильным желанием не горел. А с рыцарями Смерти и вовсе шутки плохи. Решит так из них кто-нибудь, что к царевне проявлено неуважение, поднимет косу и напластает тоненькими блинчиками. Замучаешься потом собираться в одно.

А вот придорожный трактир с завлекательным названием «Тоска смертная» меня особенно заинтересовал.

— А что, разве нежить тоже есть должна? — удивилась я.

— Вообще-то нет, — ответил посох. — Только упыри, пожалуй, до мяса уж больно охочие становятся. Зато вкус чувствуют все. И тут ведь как получается — питается умертвие, так он бодр и весел, что Костопрах твой. А не жрет ничего — ходит словно камнем прибитый. Никакого интереса к жизни не питает. Кому так охота?

Я хотела было спросить, откуда они тут мясо берут, но не решилась. Не уверена, что хочу это знать. Так вот расскажут в красках, потом ночами спать нормально не буду. Вон в носу уже свербеть начало, словно горелым запахло.

Или действительно запахло?

Нахмурившись, я принюхалась и поняла, что мне не почудилось. В воздухе появился все нарастающий запах гари.

— Река Смородина близко, — в то же время сообщил Яр. — Граница Кощеева царства.

— Чего-то не слишком большое оно получается, царство это, — я скептически хмыкнула. — Вон едем всего часа четыре, а уже граница. Расширяться надо, вот что я скажу.

— Да куда ж расширяться, царевна? — удивился Яр. — Ведь мы только там, куда сила Источника дотягивается, жить можем. Так что тут царство наше. А для всего остального у нас данники есть.

— Ладно, тоже мне, Люксембург нашелся, — проворчала я. — Скоро река-то?

— Совсем скоро, — ответил Конь, хватая пастью на ходу какую-то вспорхнувшую с земли птицу и теперь смачно ее жуя. — Буффально фять минуточек и…

— Сначала прожуй, потом говори, — посоветовала я строго. — А то подавишься.

Конь еще активней захрустел косточками, потом смачно чихнул перьями несчастной птахи и наконец сказал:

— Приехали. Вот она, Смородина.

Действительно, перед нами в паре сотен шагов текла река. На первый взгляд. Когда мы подъехали ближе, я узрела черную, вонючую, бурлящую жижу, на поверхности которой то и дело вспыхивали огненные сполохи. И ошалело выдохнула:

— Это что?!

— Река Смородина, — подтвердил посох.

— Река-а?! Офиге… э-э… — вспомнив предупреждение Костопраха, вовремя сама себя оборвала и уточнила; — Конь, ты ведь ее перепрыгнешь?

И вот тут он меня сильно удивил, сообщив:

— Не-а. Не смогу.

— Как это? Почему?

— Потому, что река эта непростая, а колдовская. Ни переплыть ее, ни перелететь нельзя без сильной магии. А магии у тебя нет. Вот был бы Кощей…

— Ясно.