Маме было проще, она невзлюбила Романа с самого начала, считая его бесцеремонным, самоуверенным и примитивным.

— Любовь, конечно, зла, — многозначительно говорила она. — Но не до такой же степени! Неужели ты не видишь?..

Маруся не видела. Он казался ей сотканным из одних только достоинств. Конечно, в эту идиллическую картинку плохо вписывалась реакция на появление ребенка. Но ведь отец сам говорил, что в таком возрасте нельзя заводить детей — сначала надо получить профессию и возможность достойно содержать семью. А у Романа не было ни того, ни другого. Вот он и растерялся. Его можно понять. Такая ответственность! Он ведь, в сущности, еще мальчик, хотя в общем-то уже и мужчина.

Вот такая у нее была особенность, у Маруси: она все пыталась объяснить и оправдать и всегда искала, что сделала не так, где ошиблась, в чем сама виновата. Первой не нападала.

Наверное, поэтому горькая тоска постепенно сменилась уверенностью, что Роман вернется и все у них опять сложится хорошо. Она пыталась представить, как это будет, а главное, когда — до рождения малыша или после. И заранее знала, что простит и примет его обратно.

А Роману светила новая беда — осенний призыв. И Марина ломала голову, как отмазать сына от армии. Денег на взятку не было, но в запасе оставалось целых два варианта: жениться на беременной Марусе и получить отсрочку на год или устроиться в милицию и навсегда забыть о воинской службе.

Второе настоятельно советовал нынешний приятель Марины, работавший в МВД:

— Годок перекантуется постовым, поступит в Высшую школу и попрет наверх. Он парень башковитый, и я помогу.

Но романтика постовой службы амбициозного Романа никак не привлекала.

— Тогда женись, — сказала Марина. — Пропишешься у них в квартире, а там посмотрим.

И теплым сентябрьским вечером Роман шагнул к Марусе из глубины двора.

Через месяц состоялось официальное знакомство. Родители были сдержанны, Марина приторно любезна. В тот же вечер Роман перенес свои скромные пожитки в комнату невесты, а к Новому году сыграли свадьбу. А поскольку, хочешь не хочешь, надо было где-то работать, он все же пошел в милицию. Правда, постовым не трудился, сидел в отделении.

Из сегодняшнего дня их совместная жизнь в родительском доме виделась совсем по-другому, под иным углом зрения. Теперь она понимала, каким неприкаянным и бесконечно одиноким чувствовал себя Роман в их семье — незваный гость, бесцеремонно вторгшийся на чужую, враждебную территорию. Никто его здесь не ждал. Кроме Маруси, конечно. Но она училась, сдавала экзамены, жила веселой студенческой жизнью, а главное, теми таинственными процессами, которые в ней происходили. Роман существовал параллельно и тому, и другому.

Конечно, внешне все было комильфо. Никто не высказывал и не показывал своего раздражения, но ведь оно было. Было! Висело в воздухе. И в каждодневной утренней толчее — кухня, ванная, туалет, и в ночных его возвращениях с дежурства. Да в самом присутствии в доме инородного тела — «ни бзднуть, ни пернуть», как говорила старенькая отцова тетка.

И совсем другого мужа видели родители для своей единственной дочки и другого для себя зятя. И если это настоящий брак, то и заключают его на небесах, а не по необходимости: никто ведь не забыл, как Роман отнесся к известию о появлении ребенка. Да и какой из него отец? А какой, простите, из него муж?!

А как он ведет себя с ними, тестем и тещей! Не поговорит, ничего не расскажет.