- Какой позор! Это просто подло!

- Но, Сюзанна...

- Подло и низко! Давно ли ты мне читал целую лекцию о том, что такое джентльмен? Ну а сам ты кто? Может, вчера вечером ты поступил честно? Мало того, что ты крадешь мои мысли, жалкие остатки свободы, - в этой несчастной Америке мне только и оставалось, что помечтать, а ты даже это у меня отнял... нет, тебе все мало, ты еще выдаешь мои секреты совершенно чужим людям, иностранцам, - пускай потешаются!

- Что за вздор, Сюзанна! Дарнли не понимает по-французски, а Хикки при этом не было...

- Почему ты знаешь, может, он где-нибудь спрятался?

- Послушай, Сюзанна, Хикки - порядочный человек, джентльмен...

- Нет уж, уволь... Не желаю я слышать это дурацкое слово! А где пленка? Ты ее принес?

- Пленка?.. О, черт возьми!

Тут только я вспомнил, что оставил пленку на столе в лаборатории, рядом с психографом. Чувствуя, что виноват, я перешел в наступление:

- Ну, знаешь, Сюзанна, это просто бессовестно! Может быть, и не очень похвальным способом, но, уж во всяком случае, очень точным и совершенно безошибочным я обнаруживаю факты, которые ты от меня скрывала, хотя не имела на это никакого права, и ты же делаешь мне сцену! Это уж слишком!

- Но мне нечего скрывать! Что в этом предосудительного, если...

-...если ты вспоминаешь ласки Адриана Леке? - сухо докончил я.

Сюзанна громко рассмеялась.

- Ну до чего мужчины глупы! Я кокетничала с Адрианом, когда мне было лет пятнадцать, от силы шестнадцать. Прошло четырнадцать лет, у меня уже двое детей, у него трое. Я о нем и думать забыла и, право, не понимаю, что за преступление...

- Как же ты уверяешь, что и думать о нем забыла, когда я тебе доказал совсем обратное?

- Ничего ты не доказал! Меня не интересуют твои фантастические опыты, говорят тебе, я ни-ко-гда не думаю об Адриане... Просто вчера вечером у меня мелькнула мысль, потому что насчет продажи земли он и правда мог бы дать дельный совет... И опять тебе говорю, тут нет ничего плохого...

- Ничего плохого не было бы, думай ты просто о том, чтоб с ним посоветоваться... Но тут была не одна нужда в практических советах, а еще и воспоминания о весьма странной близости.

- Странной? - повторила Сюзанна. - А что тут странного? Мы с Адрианом двоюродные... он был единственный, с кем мама меня отпускала из дому... Он немножко ухаживал за мной, так ведь все молодые люди ухаживают за всеми девушками на свете... Ну и что?.. А ты сам, Дени, разве ты был святой? Вспомни-ка свою молодость. Можешь ты дать слово, что у тебя нет таких же воспоминаний? Может, ты не ухаживал за девушками, с которыми потом никогда не встречался и вовсе не хотел встречаться?

- Ну, может быть, но...

Я осекся. Сюзанна добилась тактического превосходства: теперь уже не она, а я вынужден обороняться. Мы стали разговаривать спокойнее, и странным образом (так бывает во многих домах, иные супруги даже полагают, что подобные грозы способствуют семейному счастью, ибо разряжают атмосферу) после ссоры ощутили прилив нежности друг к другу.

- Дорогая, - сказал я, - поверь, я вполне с тобой согласен и вовсе не собирался тебя упрекать за твои нечаянные воспоминания... да еще о таком далеком прошлом... по дороге домой я даже решил, что ни слова тебе про все это не скажу. Но так уж получилось, ты не очень-то ласково меня встретила, ты стала злиться, ну и я тоже разозлился... Это все позади... Конечно, ты права, вся эта история не стоит выеденного яйца... Я же знаю, теперь Адриан для тебя просто не очень молодой и довольно нелепый родич, с которым иной раз приятно вспомнить детство...

- Даже и того меньше, - заметила Сюзанна.

- Верю, дорогая... Только в одном я хотел бы тебя упрекнуть, и то любя.