— Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, — поспешила объяснить Алюз Ифигения. — Он будет здесь на сегодняшнем вечернем пиршестве.

Джерсен сразу же почувствовал горькое разочарование и всеми силами старался подавить в себе мучительное ощущение потери. Невзирая на нынешний наряд, джентльменом он не был — ни Вадруса, ни какого-либо иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом Джерсеном, чудом спасшимся от гибели во время резни в Маунт-Плезенте и обреченным до конца дней своих заниматься только тем, что должно оставаться тайной для всех остальных.

— Так вот что делает вас такой счастливой, — беспечно произнес он. — Близость вашего суженого.

Девушка покачала головой.

— Он вряд ли станет моим женихом — вам это известно лучше, чем кому-либо другому. Я счастлива потому, что… Нет! Не могу назвать себя счастливой. Я запуталась, и теперь сама не знаю, как мне быть! — Она взволнованно всплеснула руками. — Смотрите! Все это мое, стоит мне только захотеть! Я могу наслаждаться всеми наивысшими благами Фамбера! Однако хочу ли я этого? И еще не сказал своего последнего слова Кокур Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не думаю о нем… Может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая жизнь, раздразнившая меня возможностью повидать много других миров помимо Фамбера?

Джерсен молчал. Она тяжело вздохнула и поглядела на него из-под полуопущенных век:

— Но выбора у меня нет. Сейчас я здесь и здесь должна остаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан, а вас уже не будет… Вы ведь покинете Фамбер, не так ли?

Джерсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво.

— Куда и когда я отправлюсь, зависит от того, удастся ли мне добраться до космического корабля.

— А потом?

— Потом я снова возьмусь за то, ради чего сюда прибыл.

Она опять тяжело вздохнула.

— Не очень-то, как мне кажется, блестящая перспектива. Снова горы Скар Сакау… Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам удастся преодолеть его стены? А если вас поймают… — Девушка скривила лицо. — Когда я впервые услышала о темницах под Аглабатом, я не спала несколько месяцев. Все страшно боятся оказаться в них.

В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с подносом в руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один протянула Джерсену:

— Допустим, вас убьют или поймают, как я смогу тогда покинуть Фамбер, если решусь на это?

Джерсен невесело рассмеялся:

— Если бы я серьезно задумывался над тем, что будет, «если…», я бы всего боялся. Страх сковал бы мои действия, и, следовательно, возросла бы угроза моей поимки или гибели. Выйдя замуж за Сиона Трамбле, вы, как мне кажется, обязательно столкнетесь с такими трудностями.

Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи — она была в белом открытом вечернем платье с оборками, которым в этом городе отдавали явное предпочтение.

— Он красив, благороден, справедлив, почтителен и, пожалуй, даже слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что у меня появились такие мысли и желания, которые раньше были мне неведомы. — Она обвела взглядом комнату, на мгновение прислушалась к гулу голосов, затем снова повернулась к Джерсену. — Мне трудно выразить словами те чувства, что меня обуревают… Но в эпоху, когда люди почти мгновенно пересекают космическое пространство, когда сотни планет объединились в Ойкумену, когда возможно все, что только доступно человеческому воображению, эта отдаленная крошечная планета с доведенными до крайности добродетелями и пороками кажется неправдоподобной.