Нордегрун ощутил пронизывающую боль в спине и подбородке. Стресс, подумал он, паническая реакция. С его судном что-то не так.

Капитан ворвался на мостик.

— Что, черт возьми, происходит? — проревел он.

Ни Талан, ни дежурный офицер не ответили. Талан кричал что-то в судовой интерком. Вахтенный офицер отчаянно стучал по клавишам компьютера, пытаясь отключить автоматику, но корабль продолжал разворачиваться.

Индикатор руля показывал поворот на левый борт. Мгновением позже экран ярко вспыхнул и погас. Панель заискрила, и боль в голове Нордегруна стала совсем уж нестерпимой.

Почти тут же, схватившись за голову и застонав, свалился на пол дежурный офицер.

— Талан, — прокричал Нордегрун. — Ступай вниз. Разыщи мою жену.

Рулевой колебался.

— Иди же!

Едва Талан оставил пост, Нордегрун схватил корабельное радио и попытался передать сообщение, но, как только капитан щелкнул переключателем, радио издало пронзительный звук. Потянувшись за другим устройством, он вдруг почувствовал, что весь горит.

Посмотрев вниз, он увидел, что пуговицы на мундире светятся красным. Он дернул за одну из них и обжег пальцы. Гул в голове возрос до крещендо, и Нордегрун повалился на пол. Даже с сомкнувшимися веками он видел звезды и вспышки света, словно кто-то давил на глаза большими пальцами.

В голове как будто что-то выстрелило, и из носа хлынула кровь — разорвались пазухи.

Открыв глаза, капитан увидел, что мостик затягивает дымом, и пополз к двери. Кровь заливала лицо, но ему удалось толкнуть крышку люка и частично выбраться наружу. В следующую секунду гул в голове перешел в оглушительный вопль.

Он упал на палубу. Краем глаза заметил, как сзади, со стороны кормы, нечто светящееся образовало дугу между поручнями и судовыми надстройками. Где-то вдали мерцали странные огоньки по-прежнему шедшего вслед за ними судна. Оно находилось милях в десяти, но теперь свет был настолько ярким, что казалось, будто танкер сплошь покрывали огни святого Эльма.

Нордегрун уже мало что соображал и мог лишь смотреть. Судороги сотрясли его с головы до ног, все тело напряглось, боль сделалась совершенно невыносимой, кожа вспыхнула ярким пламенем, и капитан пронзительно закричал.

Глава 3

Восточная Атлантика,

15 июня

Когда над Атлантикой забрезжил рассвет, Курт Остин стоял на корме принадлежащего НУПИ судна «Арго», вытирая полотенцем выступивший на лице пот. Он только что пробежал пятьдесят кругов по главной палубе. Поскольку палуба не была ровной площадкой, в конце каждого круга ему приходилось подниматься на два лестничных пролета, пробегать по транцу, а затем спускаться на два пролета вниз.

Гораздо проще было бы отправиться в спортзал, пробежать пять миль на беговой дорожке, а затем оседлать «Стейрмастер», но они были в море, а для Остина море всегда означало свободу — свободу для путешествий и обследования мира, свободу от машин и смога, а иногда — и клаустрофобного существования современной городской жизни. Здесь, в лучах зарождавшейся на горизонте зари, он не желал запираться для утренней зарядки в узкой, без окон, каюте, пусть даже и снабженной кондиционером.

Облаченный в черные спортивные брюки и вылинявшую футболку с логотипом НУПИ, Курт чувствовал себя как нельзя лучше. Чуть выше шести футов, широкоплечий, с вьющимися, тронутыми сединой волосами, иногда отливавшими платиной, он привык считать себя голубоглазым, хотя многие знавшие его люди, особенно женщины, полагали, что эти глаза временами принимают какой-то необычный оттенок.

Подойдя к сорокалетнему рубежу, Курт вновь начал усиленные тренировки. Он всегда держал себя в форме — этого требовали служба на флоте и в секретной спасательной команде ЦРУ, где ему довелось провести несколько лет.