Соэр расхаживал перед свидетельской трибуной, клещами вытаскивая точные формулировки. Гоэта недоумённо глядела на него, пытаясь взглядом дать понять: не стоит говорить на такие деликатные темы, но Брагоньера будто бы это не волновало.

 - Вы дали клятву, госпожа Тэр, не утаивайте ничего от суда, - наконец, не выдержав её попыток умолчать о деталях, напомнил он.

 - Но это к делу не относится, это домыслы господина Хаатера... - промямлила Эллина. Почему-то ей, а не Брагоньеру стало стыдно. - Полагаю, некорректно упоминать о них, тем более, они касаются вас.

 - Наоборот, госпожа Тэр, о них не следует умалчивать. Нет ничего, чего я не пожелал бы придать гласности. Если вы опасаетесь каких-то последствий, то закон защищает вас от любого давления. Итак, расскажите ещё раз, подробно, что произошло после того, как вас привезли на кладбище?

 Гоэта сдалась и рассказала, утаив, однако, самые пикантные подробности.

 Потом Эллину вяло допросила защита, и ей дозволили покинуть здание суда или занять место в зале. Она выбрала первое: хотелось на воздух.

 Решение по делу Матео Хаатера вынесли одиннадцатого сентября: ожидаемо его приговорили к смертной казни посредством усекновения головы. Вопреки желанию Брагоньера, дворянства убийцу не лишили.

 Последнее слово убийцы выдалось патетичным, но коротким: его ограничило состояние здоровья осуждённого. Хаатер ожидаемо призывал кары небесные на головы нечестивцев, убеждал покаяться и перестать жить во грехе. Себя же именовал невинно осуждённым слугой Сораты, очищавшим мир от скверны.

 Приговор надлежало привести в исполнение через два дня, в девять часов утра.

 Соэр принимал поздравления и даже позволил себе нарушить привычный распорядок дня, обмыв успех парой бокалов коньяка на рабочем месте. Более того, он подумывал уйти домой пораньше: подчинённые обойдутся полдня без начальника, а дело Хаатера порядком его вымотало.

 Друг из Тайного управления вчера сообщил то, что его величество собирался вызвать Брагоньера в столицу. Поводов не доверять сведениям человека, опутавшего Тордехеш и соседние государства, сетью шпионов, у соэра не было. Сольман знал про всех всё. Если, разумеется, ставил целью узнать.

 Дружба с Тайным управлением приносила Брагоньеру немало пользы, да и общаться с Сольманом было приятно. Бывая в Калеоте, столице королевства, соэр неизменно навещал его и засиживался допоздна. Но работа обоих предполагала разъезды, поэтому встречаться удавалось нечасто.

 Соэр усмехнулся, вспомнив защитницу Хаатера. Она планировала подать ходатайство о замене обвинителя на основании сокрытия фактов личного порядка, но Брагоньер предугадал её действия.

 Он не стал подвергать себя неоправданному риску: правда всё равно всплывёт. И суду это очень бы не понравилось.

 Слишком много свидетелей того, что соэр пошёл на сделку ради Эллины Тэр. Этот факт отрицать нельзя, но можно исказить в свою пользу. Что Брагоньер и сделал, умело задавая вопросы. Лучше так, чем выслушивать показания судебных магов, солдат, крестьян, мэтра Олиоха и оправдываться. Пятно на репутации.

 Допрос госпожи Тэр вышел подробным, даже излишне подробным - какой человек в здравом уме подвергнет такому любовницу? Вот и утихнут слухи, подумают, будто соэр и не думал влюбляться. Так, мимолётная постельная интрижка.

 Чем откровеннее и равнодушнее публично говоришь о чём-то, тем меньше значения, по мнению окружающих, этому придаёшь.

 Абсолютно ничего личного, только дело.

 Брагоньер на просвет глянул на коньяк в бокале и пригубил его. Усмехнулся, напомнив себе, что изначально был прав, неодобрительно относясь к чувствам. Что ж, займётся очередным расследованием - и всё вылетит из головы. А потом и ежегодный зимний бал... Стоит обрадовать леди ли Брагоньер и провести неделю в Калеоте.