Не делая резких движений, молодой человек снова надел куртку. Орудие убийства следовало взять с собой, — с монеты, застрявшей в горле ненавистного врага, много отпечатков не снять, а вот на пистолетной рукоятке их останется предостаточно.

Последним же действием, перед тем, как покинуть гарнизон, Стас сделал то, что, возможно, объяснило бы следственным органам многое. Очень многое… В объемном бумажнике капитана спецназа покоились два списка агентов эмира Шахабова. Теперь оба аккуратно перекочевали в накладной карман полковничьего кителя.

Взяв с противоположной лавки кейс, Станислав с минуту постоял возле бездыханного тела изменника. Три пятимиллиметровые пули прошили мундир, оставив крохотные и неприметные дырки на левом лацкане.

«Этот акт возмездия и есть то наиважнейшее обстоятельство, заставившее меня навсегда забыть о любви к Елизавете. Жаль, но по-другому быть просто не могло. И как бы там ни было, отныне операция „Вердикт-2“ полностью завершена», — подумал он, деловито поправляя на шее пожилого человека галстук — так, чтобы скрыть небольшую рану с кровоподтеками.

Улыбнувшись пробегавшим мимо ребятишкам, нарочито строго погрозил им пальцем:

— Ну-ка не шумите!.. Разве не видите — дядя отдыхает.

Девчушка лет шести притормозила, перейдя с резвого бега на шаг, а, проходя мимо и кося на полковника, шепотом поинтересовалась:

— А почему дядя до сих пор спит? Ведь уже давно утро.

— День и ночь работает. Устал от трудов праведных, вот и сморило, — так же в полголоса объяснил он.

Наивный и сознательный ребенок взял валявшийся посреди дорожки ботинок, аккуратно поставил его возле лавки, приложил пухлый пальчик к губкам и на цыпочках удалился.

Торбин развернулся в другую сторону и, держа левую руку под курткой, медленно зашагал прочь…

До Серафимовского мемориального кладбища, где обычно хоронили сотрудников Отдела Специального Назначения «Шторм», он добрался на такси. Рассчитавшись, с трудом покинул легковой автомобиль и, миновав витиеватые ворота с аркой из красного кирпича, неторопливо направился по давно изученному маршруту.

Ушлый водитель-частник, видимо не гнушавшийся и «гнилой» работенки, еще по дороге заметил в зеркало заднего вида окровавленную футболку, бледность и странное, хриплое покашливание подсевшего к нему пассажира. Тут же смекнув, о возможности поживиться за счет ослабленной жертвы, решил проследить за молодым человеком. Обширный и избавленный в будний день от многочисленных посетителей погост представлялся ему идеальным местечком для осуществления темной затеи. Тщедушный таксист следовал за ним на приличном расстоянии, в надежде дождаться, когда тот окончательно обессилит. Но парень, хоть иногда и покачивался, однако продолжал упрямо идти в известном только ему направлении, не оборачиваясь и не замечая слежки.

Метров через двести он свернул с главной аллеи в боковую. «Извозчик» перешел на легкий бег и, не успев юркнуть за угол, столкнулся лицом к лицу со своей «жертвой»…

— Я мало тебе заплатил? Или ты решил отказаться от чаевых? — с недоброй усмешкой молвил Торбин.

— А?.. Привет… Да нет!.. Я тут… на минутку… — понес лиходей всякую ахинею, потом выпалил: — у меня здесь братан старший похоронен!.. Вот и забежал проведать…

У Стаса не было желания разговаривать с человеком, наглость для которого являлась не вторым, а первым и, скорее всего — единственным счастьем. Недолго думая, он приставил к его брюху Щербининский ПСМ. Любитель поживиться за чужой счет закатил глазки и стал судорожно глотать ртом воздух, напрасно подбирая слова, чтобы вымолить прощение…

«Нет… пожалуй, довольно на сегодня крови!.