Старший из братьев, узнав лорда Форт-холда, быстро спешился, жестом велев всем прочим сделать то же самое, и вежливо поклонился. В этот самый момент Халанна заверещала на очень высокой ноте, и Петирон поморщился.

— Если она и дальше будет так перенапрягать верхний регистр, — заметил Уошелл, ни к кому конкретно не обращаясь, — то, в конце концов, ее голос может из контральто превратиться в сопрано. Если, конечно, у нее останется хоть какой-то голос.

Грогеллан хмыкнул и оглянулся на окно.

— Надо все-таки как-то заставить ее замолчать. Нельзя же, чтобы она и дальше так вопила.

— О, у нее настоящий талант! — заметил старший из братьев. — Нам, — он указал на себя и остальных, — такого не дано. А она все совершенствуется, и никто не может с этим ничего поделать.

Грогеллан смерил юношу таким взглядом, что тот смешался и неловко пожал плечами. Лорд Форт-холда не одобрял сыновей, критикующих своих отцов, — что бы ни подвигло их на это.

— Погодите еще минутку, — с улыбкой сказал Уошелл, и на лице его появилось выражение радостного предвкушения.

Он оказался прав. Вопли Халанны внезапно смолкли. Тем, кто стоял во дворе, пришлось довольно долго ждать, прежде чем они вновь услышали голос девушки. На этот раз в нем звучал вызов, смешанный с изумлением. Затем вновь зазвенели негодующие крики, но почти сразу сменились рыданиями, а вскоре стихли и они. По крайней мере, внизу, во дворе, больше ничего нельзя было услышать.

На этот раз старший из братьев Халанны сумел взять себя в руки, и когда он повернулся к мастеру Уошеллу, лицо его было непроницаемым.

— Нам нужно дать отдых скакунам, прежде чем пускаться в обратный путь, — сказал он.

— Тогда следуйте за мной, — сказал Грогеллан. — Насколько мне известно, Дом арфистов сейчас переполнен, так что придется вам погостить в холде.

И он взмахнул рукой, указывая истанцам, куда идти.

Его гостеприимство приятно удивило старшего из братьев; он взглянул на лорда Грогеллана, затем перевел взгляд на вход в главное здание.

— Я должен подождать отца… — Он вновь повернулся к Грогеллану. — Меня зовут Брахил, а это — мои братья Ландон и Брозил, — представил он спутников. — А это Гостол, капитан корабля. Он любезно доставил нас сюда.

Грогеллан одобрительно крякнул — подобные манеры ему нравились куда больше. Он разрешил юноше остаться, а остальных повел в холд.

— Как доплыли, мастер Гостол? — поинтересовался он по дороге, как надлежало вежливому хозяину. — Спокойным ли было море?

* * *

Истанцы задержались в Форт-холде на три дня — до тех пор, пока Халанна не сдалась — исключительно по причине изнеможения. Джиния навещала девушку после каждой ее беседы с отцом; при всей своей тактичности, целительница обиняками дала понять, что холдер предпринимает то, что совершенно необходимо для вразумления вредной девчонки.

— Многим детям достаточно дать понять, что ты их не одобряешь, или отвесить легкий подзатыльник, — объяснила Джиния Мерелан. Когда даже после второй порки Халанна не выказала ни малейших признаков раскаянья, Мерелан всерьез забеспокоилась. — А в некоторых хорошие манеры нужно прямо-таки вколачивать. И, как ни странно, они приходят в себя после трепки куда быстрее, чем впечатлительные дети оправляются от упреков.

— Но…

— Халибран всего лишь отшлепал дочку, так что ее гордость пострадала куда сильнее, чем ее задница, — сказала Джиния.