Я криво улыбнулся и, пожав плечами, отошёл прочь. Может, меня в таком случае в бой выпустят, кто знает…

Прогулявшись до полевой кухни, я захватил там миску с горячим супчиком, взял зубчик чеснока, зелёные перья лука и уселся под навесом за длинный стол. Картошечка из супа таяла во рту, а свежие перья лука превосходно сочетались, как с наваристым бульоном, так и с волокнами нежного говяжьего мяса.

Забавно всё это: любой другой на моём месте рыдал бы уже навзрыд, ведь я нынче довольно популярная мишень для убийства. Но, хоть я и напряжён и даже немного взволнован, всё же наслаждаюсь супом от всей души.

Аппетит у меня, как был, так никуда и не делся. Может, во всём виновата моя самоуверенность? Хотя она ведь не берётся из ниоткуда. У меня чертовски редкий и мощный Дар, да и это при том, что я ещё не особо прокачался в этом мире. К тому же, я и с проблемами, и с врагами куда посерьезнее раньше сталкивался. Меня особо мало чем можно удивить, разве что только на первых порах.

— Тилик-тилик! — ох, ты ж, у меня чуть ложка из рук не выпала от громкого звонка. Надо срочно менять рингтон и не забывать убавлять звук.

Так-так, кто там у нас? Матушка звонит? Ну, матушка — это святое, и супчик подождёт.

— Привет, как дела? — спросил я, вытирая рот.

— Привет, родной… — пауза между словами мне не понравилась. — Ну, как тебе сказать… Я начала курить и ругаться матом, а ещё хочу развестись с твоим отцом. Это достаточно детально описывает моё состояние?

— Ясно. Короче, у вас там веселье то ещё, как я понял, — хмыкнул я.

— Да, родной, положение не самое везучее. В общем, в Перми у нас совсем беда, и друзей здесь нет. Нас, скорее всего, скоро всех прикончат. Так что мы в срочном порядке меняем место жительства. Поэтому вы с Машенькой в Империю тоже не возвращайтесь: мы с отцом запрещаем вам это. Оставайтесь пока в Пруссии и ждите наших дальнейших указаний. А теперь прости, родной, мне надо бежать: не могу больше говорить. Целую, — она сбросила трубку.

Что ж, откуда и куда теперь ветер подует, мне предельно ясно. За меня, похоже, опять всё решить собрались, но вот только не на того напали: довольно уже с меня этого.

Я тут же набрал по телефону номер своей академии и нажал вызов. Трубку взял, кажется, Герман Львович: он у нас там какой-то зам по учебному отделу, что ли.

— День добрый, это студент Добрыня Добрынин вас беспокоит, — заявил я уверенным голосом в трубку. — Вам, скорее всего, уже звонил кто-то из моих родителей и наверняка сообщил, что я покидаю учёбу. Но мне восемнадцать лет, и по закону решение будет за мной. Так что знайте: учёбу я в академии бросать не собираюсь!

— Это всё? — раздался официозный голос зама в трубке.

— Да.

— Вот и чудненько, а то у меня от таких, как вы, по тысяче звонков в день. Одним, видите ли, жалобу надо оставить, вторым — отмазать их сынка от отчисления, третьим — чтобы их бедного сынульку не заваливали сильно учёбой, потому что у него умерла любимая кошечка, — я даже отсюда почувствовал, как у Львовича глаза закатываются всё больше и больше.

— Понимаю, держитесь, Герман Львович, — поддержал я его. — И да, помните, что Добрынин продолжает учёбу, — последнее слово было за мной, и я положил трубку.

И теперь у меня на сердце вдвойне тяжело: моя семейка допускает фатальную ошибку с этим переездом. Ведь в Империи у них мог быть хотя бы шанс на выживание Рода. Все должники всё равно не стали бы действовать одновременно и нападать сразу. Такова уж людская природа… Почти каждый из них захочет без лишних затрат, чтобы его работу сделал кто-то другой. Тогда был бы шанс вести войну примерно на равных. Да к тому же многие враги осторожничали бы и сначала ждали реакции со стороны Императора на все эти преследования.