Не очень-то приятно вспоминать об этом.

— Не нравится мне этот ваш Коэффициент. — Ома налила в крошечную рюмочку глоток шнапса, проверила уровень жидкости на свет и добавила еще с полдюйма. Я достала из холодильника бутылку с водой, открутила крышечку и, усевшись поуютней, вдруг почувствовала, что в животе у меня как будто крутится маленький тунец, внезапно решивший начать расти. — Мне не хотелось бы употреблять слово «ненавижу», потому что маленькая ненависть в один прекрасный день способна превратиться в огромный ком, и все-таки признаюсь: я ненавижу эти ваши Q-тесты.

Месяц назад было достаточно запаха алкоголя, чтобы я стремглав бросилась в ванную комнату. А теперь все уже прошло, и запах шнапса воспринимался как вполне соблазнительный.

— Ты уверена, что не хочешь капельку? — спросила бабушка. — Это тебя не убьет. Да и ребеночка тоже. — И она, вытянув руку, трижды ласково хлопнула меня по животу, уже довольно отчетливо обтянутому свитером — этакое постоянное напоминание о том, что время на исходе. — Малышка получится прекрасная. Как и твой отец, как и ты сама.

Я ненавидела, когда она вот так похлопывала меня по животу. И потом, бормотание Омы заглушало голос Петры Пеллер, доносившийся из телевизора.

Каков ваш Коэффициент? — спрашивала Петра. Она, казалось, смотрела прямо на меня.

Бутылка со шнапсом манила меня. Малколм ничего не узнает — я всегда могу использовать Ому в качестве козла отпущения, если он спросит насчет понизившегося уровня ароматной темной жидкости. Но кое-кто все равно это обнаружит. Кое-кто, сидящий в стерильном кабинете в окружении образцов мочи, принесенных из кабинета моего врача. Кое-кто, получивший образование в желтой школе и получающий зарплату за то, что исследует различные вонючие выделения беременных женщин. Кое-кто, настолько ненавидящий свою работу, что ему хочется переключить эту ненависть на кого-то другого и в первую очередь на жену того человека, который изобрел трехуровневую систему распределения детей по их IQ и при любой возможности доказывает важность этого изобретения.

И еще более важно, каков Коэффициент вашего ребенка, — продолжала вещать Петра.

— Господи, какую чушь она городит, — вздохнула бабушка. — Ребенок — это ребенок. Какое кому дело до его Коэффициента?

Я хотела сказать, что Малколму, черт бы его побрал, очень даже есть дело. Очень даже!

— А нам, простым смертным, вообще-то, известно, что означает этот проклятый Коэффициент?

Я попыталась как можно лучше объяснить ей, искусно соединяя то немногое, что слышала от Малколма, и то, что сумела понять из новостных программ. Алгоритмы давно стали намного сложней, чем те данные, что некогда были исходными и соотносились с показателями средней успеваемости в том или ином классе школы.

— Это количественный показатель, Ома. Коэффициент.

— Объясни мне, как его определить, этот количественный показатель, — потребовала она.

— Ой, ну, разумеется, по оценкам. По записям в журнале, где отмечается присутствие на уроках и активность того или иного ученика. В общем, все то же самое, что в школе всегда подсчитывали и учитывали.

— И это все? — В голосе бабушки слышалось сомнение.

Я покопалась в памяти, пытаясь отыскать некие более существенные составляющие.

— Ну, еще учитывается образовательный ценз родителей и их доход. Наличие братьев и сестер. А также IQ каждого из членов одной нуклеарной семьи.

— У тебя тоже этот Коэффициент имеется?

— Он имеется у каждого, кто окончил школу или получил разрешение на работу. И каждый месяц его подсчитывают заново. — На самом деле я давно перестала следить за этим.