|
Пристально, напряженно вглядываясь прямо в восходящее светило, Эйлин долгое время сидела неподвижно и молча. Рендер чувствовал, что она очарована. Она смотрела на источник всего света; он отражался в сияющей монете на ее лбу, как капли крови. Рендер сказал: - Вот солнце, а вот облака - он хлопнул в ладоши, и облака закрыли солнце, и прокатился тихий рокот. - А это гром. - закончил он. Пошел дождь, разбивая озеро и щекоча их лица; он резко стучал по листьям и с мягким звуком капал с ветвей вниз; он мочил одежду и приглаживал волосы, стекал по шее, слепил глаза и превращал землю в грязь. Вспышка молнии покрыла небо и гром прогремел еще и еще. - А это летняя гроза, - говорил Рендер Вы видите, как дождь воздействует на растительность и на нас. - Слишком сильно, - сказала она. - Уберите его, пожалуйста. Дождь тут же прекратился, солнце пробило тучи. - Мне чертовски хочется закурить, - сказала Эйлин, - но я оставила сигареты в другом мире. В ее пальцах тут же появилась уже зажженная сигарета. - У нее, наверное, слабый вкус, - странным тоном сказал Рендер, внимательно посмотрел на Эйлин и добавил: - Я не давал вам эту сигарету; вы сами взяли ее из моего мозга. Дым спирально пошел вверх и исчез. - ...Это означает, что я сегодня второй раз недооценил притяжение этого вакуума в вашем мозгу - того места, где должно было быть зрение. Вы исключительно быстро ассимилировались с этими новыми впечатлениями. Вы даже собираетесь продлить ощупывание их. Будьте осторожны. Сдержите этот импульс. - Это как голод, - сказала она. - Наверное, нам лучше сейчас закончить сеанс. Одежда их высохла. Запели птицы. - Нет, подождите! Прошу вас! Я буду осторожна. Я хочу увидеть многое. - Будет следующий визит, - сказал Рендер, - но я полагаю, что кое-что можно устроить и сейчас. Есть что-нибудь, что вы особенно хотели бы увидеть? - Да. Зиму, снег. - О'кей. - Творец улыбнулся. - Тогда закутайтесь в этот мех... *** После ухода пациентки день прошел быстро. Рендер был в хорошем настроении. Он чувствовал себя опустошенным и снова наполненным. Он провел первое испытание без страданий от каких-либо последствий. Удовлетворение было сильнее страха. И он с удовольствием вернулся к работе над своей речью. - ...и что есть сила вреда? - вопросил он микрофон и сам же ответил: - Мы живем радостью и болью. Можем огорчаться, можем бодриться, но хотя радость и боль коренятся в биологии, они обуславливаются обществом. И они имеют цену. Огромные массы человечества, лихорадочно меняющие положение в пространстве через города планеты, приходят к необходимости существования ряда полностью нечеловеческого контроля над их передвижениями. Каждый день этот контроль проклевывает себе путь в новые области - водит наши кары, наши самолеты, интервьюирует нас, диагностирует наши болезни, и я не рискую морально осуждать это вторжение. Этот контроль становится необходимым. В конце концов он может оказаться целительным. Однако я хочу указать, что мы часто не знаем наших собственных ценностей. Мы не можем честно сказать, что означает для нас та или иная вещь, пока мы не удалим ее из наших жизненных условий. Если ценный предмет перестает существовать, психическая энергия, связанная с ним, высвобождается. |
