|
- "Я пришла, чтобы остановить тебя от самоубийства". Он покачал головой. "Увы, - сказал он, - я должен покончить с собой, потому что мой бит полностью устарел". Она подняла руку и сказала: "Не отчаивайся, мы, Ангелы Света, способны творить чудеса. Я могу дать бито втрое больше того, чем может быть использовано за короткий слабый виток существования смертных". "Тогда, умоляю, скажи, что я должен сделать для этого". "Спать со мной", - ответила она. "Но в этом что-то не правильное, неангельское". "Ничуть, - возразила Ангел, - почитай внимательно Старый Завет и узнаешь об ангельских отношениях". "Ладно", - согласился он, и они ушли. Он сделал свой бит, несмотря на тот факт, что она едва ли была самой привлекательной из Дочерей Света. На следующее утро он встал и закричал: "Проснись! Проснись! Пора уже отдать мне вечный запас битов". "Давно ли ты занимаешься битами?" - спросила она. "Тридцать лет". "А сколько лет тебе?" "Сорок пять". "Не многовато ли, чтобы верить в Ангелов Света?"засмеялась она. Он ушел и, конечно, сделал еще бит. А теперь дай мне немного спокойной музыки. Вот хорошо. Вообще-то она заставляет морщиться, и знаешь почему? Где ты в наше время слышишь спокойную музыку? В кабинете дантиста, в банке, в магазине и тому подобных местах, где всегда приходится долго ждать обслуживания. Ты слышишь успокаивающую музыку, когда подвергаешься всевозможным массивным травмам. И что в результате? Успокаивающая музыка становится самой беспокоящей вещью в мире. И она всегда вызывает у меня голод, потому что ее играют в тех ресторанах, где медленно обслуживают. Ты ждешь еды, а тебе играют эту проклятую музыку. Да... Ну, где мальчик с кувшином и тазиком? Я хочу вымыть руки... Ты слышал насчет пилота, который был на Центавре? Он обнаружил там расу гуманоидов и стал изучать их обычаи, нравы, табу. Наконец, он коснулся воспроизводства. Изящная молодая девица взяла его за руку и отвела на завод, где собирали центаврийцев. Да, именно собирали - торсы шли по конвейеру, к ним привинчивали суставы, в черепа бросали мозги, внутрь тела заталкивали органы, приделывали к пальцам ногти и т.д. Он выразил изумление, и она спросила: "Почему? А как это делают на земле?" Он взял ее за нежную ручку и сказал: "Пойдем за холмы, и я продемонстрирую". Во время демонстрации она вдруг истерически захохотала. "В чем дело? спросил он. - Почему ты смеешься?" "Потому что, - ответила она, - таким способом мы делаем кары"... Выключи меня, Бэби, и продай немного зубной пасты! "... Эй! Это я, Орфей, должен бы разорванным на куски такими, как вы! Но в одном смысле это, пожалуй, подходяще. Что ж, приходите, корибанты, и творите свою волю над певцом! Темнота. Вопль. Тишина. Аплодисменты! Она всегда приходила рано и входила одна; и всегда садилась на одно и то же место. Она сидела в десятом ряду в правом крыле, и единственной досадой для нее были антракты: она не могла знать, когда кто-нибудь захочет пройти мимо нее. Она приходила рано и оставалась до тех пор, пока театр не погружался в тишину. Она любила звук культурного голоса, поэтому предпочитала британских актеров американским. Она любила музыкальные спектакли не потому, что очень любила музыку, а потому что ей нравилось чувство волнения в голосах. Поэтому же ей нравились стихотворные пьесы. Ее вдохновляли древнегреческие пьесы, но она терпеть не могла "Царя Эдипа". |
