Я не выдержала. Звонкая пощечина будто выстрел оглушила лестничную клетку.

Я ударила Иру, и сама же испугалась тому, что сделала. В чем вина этой женщины, что не сумела вылечиться от безответной любви?

— Витенька! — всхлипывала она, держась за щеку. — Витенька…

Пока не набежали любопытные соседи, я сгребла ночную визитершу и, мягко подталкивая, провела в квартиру.

— Бесчувственная, ты никогда его не любила! — бубнила Ирина, пока я стаскивала с нее обувь.

Я молчала, не отвечая на ее обвинения. Иногда поглаживала по спине, когда ее плач раздавался слишком громко. Я не могла позволить разбудить детей.

Мне пришлось ее убаюкивать как малое дитя, укладывать на своем диване, выслушивая несправедливые упреки и обвинения.

— Ты словно кремень, ты вообще женщина? — заплетающимся языком требовала ответа одноклассница мужа. — Ты понимаешь?..

Ее расширившиеся зрачки отражали мою бледную, сосредоточенную физиономию.

— Спи, Ира, — устало потребовала я и накрыла гостью одеялом.

Она еще долго ворочалась, в пьяном бреду звала моего мужа, прижималась ко мне, ища утешения, но наконец все-таки заснула.

Я еще посидела с ней десять минут, проверила детей, убедившись, что те крепко спят, и неслышно прошла в ванную.

Крепко затворив за собой дверь, включила душ и встала под обжигающе холодную воду.

Только сейчас я могла позволить себе разрыдаться. Опуститься, мелко дрожа, на холодную поверхность ванны и дать волю слезам.

Вити больше нет.

Мозг отказывался воспринимать эту информацию, а сердце предательски ныло. Ирина никогда бы не позволила себе подобное поведение, если бы не была уверена в том, что Виктора больше не увидит. Это не ошибка, и Витя не вернется.

Не прижмет к своей горячей груди, не поцелует в висок, жарко обещая, что мы со всем справимся. Он клялся, что мы сумеем поставить на ноги трех детей. Что еще отыграем их свадьбы, понянчим внуков. А теперь… Что теперь?!

Меня знобило, а из горла вырывались всхлипы. Я осталась одна. Мать-одиночка, у которой никогда не было родителей. Детдомовская неровня благополучному Вите.

Его родители не желали такой невестки, как я. Они не пришли на свадьбу, не отреагировали на рождение внуков. Они вычеркнули нас из своей жизни, и ни разу за десять лет нашего брака не поинтересовались, как поживает их кровиночка.

И сейчас, я больше чем уверена, они не изменят линию своего поведения. Для них лучшей парой их сыночку была Ирина. Женщина, которую я даже возненавидеть не могу. Не получается!

Я со злости ударила ладонью об стену. Охнула от боли, едва сдержав крик.

Медленно поднялась и встала под ледяную воду. Я должна успокоиться. Я должна взять себя в руки. Я единственная, на кого могут рассчитывать мои дети. У них кроме меня никого не осталось. Я не имею права на нытье и истерики. Я буду сильной ради них!

***Три года спустя

У Лили запиликал телефон. Она схватила трубку. «Мама». Ну наконец-то! Ванька и Санька прекратили мутузить друг друга и синхронно повернули рыжие головы к сестре.

— Угу, — говорила та деловито-серьезно. — Ага. Понятненько… Нет-нет, все ясно. Да. Угу. Да, мамочка, все будет хорошо. Правда. Нет. Да. Я за ними прослежу, не волнуйся. Нет. Ой, конечно же, нет! В прошлый раз? Да ты чего?!.. Ладно. Чай? Да, предложу. Угу. Отдохни, послушай пока музыку. Э-э! Только не кури там! Я все слышу!..

Лиля положила телефон и задумчиво посмотрела на братьев. Даже веснушки на их щеках, казалось, светились любопытством.

— Что? — спросил Ванька.

— Опять? — прищурился Санька.

Сестренка встала с дивана. Взъерошенные волосы делали ее похожей на драчливого воробья.