В некотором смысле, как однажды сказал отец (он редко впадал в созерцательное настроение, и такие случаи запоминались надолго), сарлы и подобные им народы гораздо сильнее, чем тысячекратно более развитые Оптимы с их миллионами искусственных миров, кружащихся в небесах, с их думающими машинами, рядом с которыми простые смертные казались ничтожествами, и миллиардами звездолетов, плывущими между светилами, как металлический крейсер — среди морских волн. Орамен нашел это заявление, мягко говоря, примечательным.

Его отец утверждал, что уже сама изощренность, свойственная Оптимам и им подобным, ограничивает их. Великий звездный остров за пределами Сурсамена имел громадные размеры, и все же галактика была довольно густонаселенным, обжитым и обустроенным местом. Оптимы — мортанвельды, Культура и прочие — были сознательными, воспитанными, цивилизованными народами и существовали бок о бок со своими соседями по Большому овалу. Их царства и поля влияния — а в какой-то мере также история, культура и достижения — перемешивались и частично совпадали, что уменьшало их сплоченность как организованных сообществ, делало их неспособными к оборонительной войне.

Точно так же у них не было или почти не было причин для соперничества, а значит, и для войн. Вместо этого они были повязаны множеством пактов, контрактов, конвенций и даже взаимопониманием — во многом невысказанным. Все это имело целью сохранить мир, избежать трения между существами, несхожими по форме, но достигшими одинакового уровня цивилизационного развития: такого, при котором дальнейший прогресс мог только увести в сторону от реальной жизни галактики.

В итоге, если отдельные личности и пользовались едва ли не полной свободой, общество в целом располагало минимальной свободой выбора, явно не отвечавшей его колоссальному военному