Как только запрягли лошадей, жандармский лейтенант шепнул несколько слов кучеру, и карета помчалась дальше.

Около половины четвертого должен был начаться рассвет. Через час пленники могли бы определить по солнцу, в каком направлении они двигаются, хотя бы узнать, едут ли на север или на юг от Триеста. Но тут жандармы захлопнули ставни на окнах кареты, и пассажиры продолжали путь в полной темноте.

Никто из них не произнес ни слова. Они знали, что от жандармов ничего не добьешься. Лучше всего набраться терпения и ждать.

Прошел час, а может быть, и два, - путникам трудно было определить время, - когда карета остановилась последний раз в городке Визинаде и, быстро сменив лошадей, покатила дальше.

Путники заметили, что теперь карета поднимается в гору. Слышались крики кучера, подгонявшего лошадей, щелканье бича и стук подков о крутую каменистую дорогу в какой-то гористой местности. Кругом уступами вздымались холмы, покрытые сероватыми лесами, закрывая далекую линию горизонта. Несколько раз до пленников доносились звуки свирели, это пастухи перегоняли стада черных коз, наигрывая причудливые мелодии; но по этим признакам пленники не могли догадаться, где проезжают, а видеть они по-прежнему ничего не могли.

Было, наверно, часов девять утра, когда они почувствовали, что дорога изменилась. Ошибиться было невозможно: подъем кончился; преодолев какой-то перевал, они быстро покатили под гору. Лошади неслись с такой быстротой, что приходилось несколько раз притормаживать колеса кареты.

Действительно, в этих местах дорога сначала извивается, поднимаясь среди холмов, над которыми господствует гора Маджоре, а затем начинается спуск к городу Пизино. Хотя этот город и расположен на плоскогорье высоко над уровнем моря, но если смотреть на него с близлежащих холмов, кажется, что он спрятался в глубокой долине. Еще задолго до въезда в город вдали показывается колоколенка, возвышаясь над живописными группами домов, карабкающихся по уступам горного склона.

Пизино - главный город округа, насчитывающего около двадцати пяти тысяч жителей. Он находится почти в центре треугольного полуострова, и в него со всех сторон стекаются представители различных славянских народностей, морлаки и даже цыгане, особенно во время ярмарок, когда тут идет бойкая торговля.

Древняя столица Истрии до сих пор сохранила средневековый облик; особенно характерна старинная крепость, которая возвышается над более современными зданиями, где помещаются австрийские административные учреждения.

Девятого июня, около десяти часов утра, почтовая карета, после пятнадцатичасового пути, въехала во двор этой крепости и остановилась. Граф Шандор, его товарищи и Саркани вышли из кареты. Через несколько минут арестованных заперли в отдельных камерах с низкими сводами, куда их провели по лестнице, насчитывавшей не менее пятидесяти ступеней.

Заговорщиков ждало строгое одиночное заключение.

В дороге они не могли общаться друг с другом и не успели обменяться мыслями, но всех мучил один и тот же вопрос. Как удалось полиции раскрыть заговор? Случайно ли она напала на его след? Ведь были приняты все меры предосторожности! Между Триестом и городами Венгрии и Трансильвании давно не велось никакой переписки. Неужели их предали? Но в таком случае кто же предатель? Они никому не вверяли своей тайны. Ни одно письмо не могло попасть в руки шпиона. Все бумаги тотчас же уничтожались. Сколько бы ни рылись во всех углах дома на улице Акведотто, там все равно ничего не могли бы найти! Впрочем, так оно и было. Полиции ничего не удалось обнаружить, кроме сетки, которую граф Затмар не уничтожил, считая, что она еще может ему понадобиться. И, к несчастью, эта сетка послужит вещественным доказательством, ведь нельзя будет отрицать, что ею пользовались для шифрованной переписки.

В действительности (этого заключенные еще не знали) все обвинение было построено на копии записки, которую Саркани с Торонталем передали губернатору Триеста, расшифровав ее текст.