Она вдруг взревела и заколотила себя по подушкообразным грудям, как орангутанг. И поперла на нас.

- ЖМИ! - проорал Рифат.

Юрец, к моему удивлению тут же выжал газ. Покрышки завизжали. Машину окутали черные клубы, а в окно вплыла вонь горелой резины. «Шанс» рванул вперед.

Взревел двигатель. Еще немного и взлетим.

Грохот. Бампер подсек армянке ноги, встрепыхнулось платье. Колени стукнули по капоту, задница вмялась в лобовуху. По крыше как будто забарабанил крупный, с куриное яйцо, град, армянка перекатилась по заднему стеклу, по багажнику. Юрец еще поддал газу и врезался в самую толпу.

Машина подпрыгнула. Стуки, визг, влажный треск. Лобовое стекло прорезала белесая паутина, опять брызги, брызги. Трещины, как порезы, будто само стекло и кровоточит.

Улицу разрезал гудок клаксона. На капоте лежит психопатка, Рифат шипит, растирая колено. Повезло, что он не выстрелил, а ведь мог бы, ненароком.

Боковое стекло со стороны Юрца рассыпалось. Черт знает, почему. Сам «водила» сидел с осколками в волосах и растирал лоб: а на лобовухе теперь еще вмятина от головы.

- О-ох, - пробормотал Юрец. - Меня тошнит...

Открыл дверь, послышались булькающие, утробные звуки. Рифат меж тем выскочил из машины.

Раздался выстрел, и домохозяйка с остатками бигудей в волосах скрылась в зарослях шиповника.

- В голову, - сказал Рифат. - Точно в голову.

Пальцы у меня липкие, на заднем сидении лежит забытый гвоздодер. Я вытер ладони о джинсы, и подхватил «оружие».

Юрец растирал красноту на лбу. Рифат, как полицейский из дешевого боевичка, держал стойку: в одну сторону повернулся, в другую.

- Последний патрон? - спросил я. Он кивнул.

У Коляна калитка всегда нараспашку, потому что много людей живет в одном дворе. Во-первых сосед, дядя Костя, во-вторых, квартиранты, так что калитку открыть может любой желающий.

Песок завезли - прямо напротив Колиных окон гора, и в ней полузакопан грузовичок, с синим кузовом. Еще вчера здесь возилась малышня, с игрушками, лопатками и пасочками.

Но во двор мы вошли с опаской. Узкая дорожка между стеной, чужой забор сплошь из поржавевших прутьев и битых шиферин.

Рифат вертел пистолетом. Юрец все трогал лоб - в рассаженной коже поблескивали стеклянные крупинки.

- И где Коля ваш? - спросил Рифат. Мы остановились возле входной двери. Сбоку - дом, из грубых, неоштукатуренных блоков. Без крыши, недостроенный. Это типа уже не Колькина территория, но забора как такового нет, чуть дальше - домик поменьше. И флигель еще, и там как раз квартиранты.

Были.

- И что? Заходим? - шепнул Рифат.

- Ну, - я дернул дверь. Открыто. Спину кольнул чужой взгляд, как будто следит кто сверху.

Оглянулся. Пацаны как по команде, посмотрели вверх, на недостроенный дом. Никого вроде.

В Колином дворе даже ночью не бывало так тихо. Тут всегда пищали дети, орали кошки, лаяли собаки, матерились мужики. А сейчас тишина, от которой ждешь подвоха.

В доме полный бедлам. Везде осколки посуды, на полу кастрюля с вывернутым бульоном, ковер в какой-то дряни. Кровь, кровь, естественно - на стенах, на обоях, а в кроватях преет желтоватое белье.

- Коль? - крикнул Юрец и я вздрогнул. Странно: полно предметов в комнатах, все разбросано и вдруг - эхо. - Ау!

Под ногами захрустели осколки: вазы, кружки, тарелки. Валяется шиньон. Кто-то наступил на раскрытый тюбик с кремом для лица - струя попала на обои, ляпнула на полированную дверцу шкафчика.

В спальне, на кровати лежала Алиса - сестра Коли. На шее у нее запеклась кровь, в форме огромного «смайлика», пальцы скрючены, обломанные ногти впились в ладони. Сбоку, у виска - неровная плешь, клок волос вырван. И черные пятна под глазами.

Не знаю, как долго мы смотрели на покойницу.