Теплая, безучастная ладошка, маленькая такая, прямо утонула в моей ладони. У меня вдруг соленый ком возник в горле, поддавил так.

Я сразу схватил девчонку в охапку, и припустил бегом.

В который раз за сегодня возникла мысль, что я близок к инфаркту. Не такая уж бредовая мысль, если вдуматься.

Скоро я стал выдыхаться, и перешел на быстрый шаг.

- Тяжело, Ромк? Опусти меня, я сама побегу!

- Н-нет... Сейчас-сейчас... отдохну немного...

Теперь мы находились от «дома культуры» в паре километров, не больше. Даже если у того психа бомба, взрыв нас здесь не достанет...

А потом задрожала, поплыла под ногами земля. Я схватился за столб, по спине побежали мурашки, на руках волосы встали дыбом. В груди что-то вздулось и завибрировало, как будто откликаясь на далекий зов, а сердце пропустило пару тактов. Риточка закричала.

Сверкнула яркая полоса. Помню, как заслонил глаза рукой, но и сквозь ладонь видел белую вспышку с оранжевой сердцевиной и голубоватой каемкой.

Ослепило, и наощупь я сграбастал в охапку девчушку. Бежал я прыжками, и на ходу жалел, что у меня нет кармана, как у кенгуру.

Земля вибрировала, вибрировала, и кровь в жилах стыла от нарастающего грохота, более резкого, чем у самолета на взлете. Риточка кричала, да и сам я ревел, но не слышал собственного голоса. А после земля разверзлась, и мы полетели вниз - в темноту.

************************

Они не сразу рассказали мне о втором корпусе. С первого дня перемигивались, намекали. Мол ещё рано ему рассказывать и показывать, а уж как созреет. Практику прохожу уже больше месяца. Не могу сказать что мне нравится здесь. Больница она и есть больница, какими бы громкими вывесками не прикрывалась. Здесь постоянно пахнет лекарствами, фекалиями и мочой, кровью - причем не только из туалета. Врачам постоянно приходится брать анализы.

Наша городская больница это такое место, где все возраста равны перед верной подружкой смертью - её величеством Болезнью. Родильное отделение, стационары и морг в самом дальнем конце аллеи. На днях мне предстоит побывать там второй раз. Помнится месяц назад Олег водил меня и все показывал.

Сегодня снова этот тип приехал на грузовичке. Он паркует его с торца, у тыльных ворот. Там стоит будочка, а в ней сидит старичок-сторож. Я его имени не знаю. Он нажмает на кнопку и шлагбаум поднимается. Едва ли это самое интересное занятие на земле, верно?

Мужчина из голубого фургона заходит в здание. Проводит там от десяти до пятнадцати минут, и незаметно уходит. Он в обычной одежде, без всяких халатов, в руке синий чемоданчик. Что он приносит? Что уносит? Вообще-то этот ящичек похож на «холодильники» для пикников.

Я по обыкновению сидел в своей каморке, поскольку работу переделал. Палаты вымыл, пересчитал пеленки. До сих пор я радуюсь, что мне выпало возиться с младенцами и их мамашами. Наверное потому что самый нездоровый младенец все-таки имеет больше шансов на выживание, чем старик. А Олег пугал рассказами - «утром заходишь, окоченел уже». А если даже маленький и умрет, то не очень-то испугаешься. Ведь нас почему мертвецы пугают, я как подумал - потому что они могут ожить и причинить боль или там укусить. А младенцы даже ходить не умеют. То есть, даже если появится ребенок-зомби - что он будет делать? Разве что оторвет мамкину грудь, вопьется в неё пальчиками. Да и то когда ему поднесут.

Быстро управился, на полчаса раньше получилось. Ночь - самое любимое мое время суток. Однако куда лучше проводить его дома, под одеялом и с книгой, нежели ползать по родильному отделению со шваброй. Сам не знаю, чего это мне вздумалось учиться на врача. И что из этого получится я тоже без понятия. Пока прохожу практику, но уже понимаю, что акушер из меня вряд ли получится.

Когда я загооврил о сроках практики, Олег как-то криво усмехнулся. Сказал что это не имеет значения.