— Ох ты! откуда такая прелесть? — восхитился каплейт, беря в руки трубку, осматривая её и даже принюхиваясь. — Из вишни что ли?

— Так точно! на ПХДэ, на камбузе полевом несколько чурок было сухих, я одну взял, с неё вырезал.

— Хех, ну давай в мою каюту! табачок на столе лежит, давай, набивай! знаешь как?

— Да у меня отец трубку курил…

— Ну, давай, услужил… От моего имени тебе одно ненаказание, — схохмил Поповских и отхлебнул кофе.

— Ууу… Эндрю, тебе тоже одно ненаказание! и связисту кофе не забудь налить, — отхватил и я кусочек командирского благоволия.

Вскоре мы со Славой осторожными глотками, сидя у входа, смаковали обжигающий кофе и исподтишка наблюдали за каплейтом. Поповских — со своими зализанными назад волосами, бритым затылком и висками, с куцей рыжей бородёнкой, в одной тельняшке и шортах, попыхивающий трубкой, попивающий кофе и одновременно читающий газету, — был похож на какого-нибудь торгового английского капитана прошлого столетия. Вскоре капитан переоделся в камуфляж, повесил на бок командирский планшет, засунул в него аккуратно свёрнутую по всем правилам карту, убыл на ЦБУ. Мы со Смирновым бухнулись на шконки досыпать. Мне почему-то снился Зелёный, ворующий капитанский кофе и жующий его в сухомятку. Так я и спал, проснувшись ближе к вечеру и пропустив обед. Хорошо, что пайки мы получали так же, как и на корабле, в термосах и обедали в расположении группы. На меня и на связиста оставили котелок с борщом, котелок с макаронами по-флотски, несколько кусков хлеба и фляжку с компотом. Благодаря печке ничего не остыло и мы поэтому с аппетитом пообедали. Пока каплейта не было, я в его же турке из его же кофе сварил еще одну порцию, которую мы разделили со Славой. В палатке, кроме мирно дремлющего возле печки «Киева», никого не было. Очнулся он только на запах кофе, поводил носом, что-то хрюкнул, подкинув в печку дровишек из ящика, с хрустом потянулся.

— Где остальная братва? — начал я расспрос проснувшегося разведчика.

— Да четверо со связистом в секрет на берег с Федосом убыли, остальных на рабочку куда-то загнали — какое-то место для заслушивания делать. Ты, кстати, за старшего. Наш Поп сегодня опять с вэдээсниками работает.

— Что — задача появилась?

— Да по нам молчок. Вторая рота сейчас до хрена выставляет, всех, кто вернулся подтянули, мичманцы и старшины за командиров. У них тут уже купола привезенные. Колонна еще одна пришла — по ходу парашютным кинут, а мы, мля, то на рабочку, то на секреты.

В палатке хорошо — тепло, светло и магнитофон играет. А всё-таки на задачу в составе группы уж очень охота. Неужто эти грандиознейшие учения мы просидим как вспомогательное подразделение. Будем охранять, обеспечивать вывод и работать на всех подряд. Обидно как-то. Зря нас что ли гоняли и готовили. Хотя мне нет смысла обижаться: я уже с минерами успешно сходил, да и наши на выводе на вертолётах поработали, но всё равно это не то. Зачем я тогда подписывал карту для нашего командира группы, он ведь на ней что-то потом наносил. Мы ведь с Федосовым заполняли какие-то списки, черкали какие-то графики. Все зря выходит? Вот в такой неспешной обстановке мы и провели четыре дня. С утра бегали вокруг расположения временного лагеря. Тренировались в стрелковых тренировках. Я с Зеленовым попеременно ходил старшим в секреты. Вторая рота, говорят, вся успешно десантировалась и начала работать против войск военного округа, участвующего в учениях. В один из таких дней во временный лагерь прибыли какие-то интересные моряки не из нашей части. Достали какие-то ящики, поставили себе отдельную палатку и огородились колючкой.