– Дай мне… ее… сюда. – бледная Лидия Матвеевна, готовая вот-вот заплакать, протянула к телеграмме дрожащую руку, сделала нетвердый шаг на крыльцо и неловко покачнулась. Артем крепко обнял уткнувшуюся лицом ему в грудь и зашедшуюся в громких рыданиях маму. Бережно гладя вздрагивающую всем телом пожилую женщину по седым волосам, Артем чуть слышно шептал ей на ухо что-то успокаивающее.

Минуты через три Лидия Матвеевна сумела взять себя в руки. Она отстранилась, кое-как утерла лицо ладонями, молча взглянув на сына и одними глазами попросила дать ей телеграмму, а, получив злополучную бумажку, стиснула ее в кулачке и, не обронив больше ни слова, медленно ушла к себе, в расположенную на первом этаже дома комнату, где закрылась на защелку.

Артем проводил маму повлажневшим взглядом, выбросил сигарету и вернулся в спальню.

Павлик по-прежнему спал, во сне сбросив с себя одеяло и развернувшись в кроватке на сто восемьдесят градусов. Анюта стояла возле окна и обернулась, едва Артем переступил порог комнаты. В ее глазах были тревога и молчаливый вопрос. Артем подошел, заключил жену в объятия и глухо произнес:

– Дядя Егор-генерал умер. Сегодня маме нужно ехать в Москву.

– Какой ужас, – сильнее прижавшись к Артему, печально прошептала Анюта. – Может… нам отложить венчание? Лидия Матвеевна так хотела быть завтра вместе с нами и Павликом в церкви!

– Мы так и сделаем, – качнул подбородком Артем. – Я предупрежу всех. Не волнуйся. Дней сорок придется подождать.

– Ничего, как-нибудь, – вздохнула Анюта. – Лучше скажи, как там мама?

– Держится вроде. Они с дядей Егором были очень близки. Единственные из семьи, кто в войну выжил. Всех остальных братьев, трое их было, накрыло бомбой, когда их из Питера в детском поезде в эвакуацию везли… Тяжело ей, понятное дело. Любая смерть приходит неожиданно. Но на самом деле все давно к этому шло. Последние года три дядя Егор сильно болел, дома почти не был, все больше по госпиталям да санаториям Министерства обороны. Удивительно еще, что так долго протянул. У него после Анголы и Вьетнама ранений – как блох на барбоске… было. Героический был генерал, таких еще поискать надо.

– А с кем твой дядя жил?

– Формально – с дочкой и зятем. Это они телеграмму прислали. Но они оба в офисе «Газпрома» в Берлине работают, так что в Москве от силы три месяца в году бывают. Детей нет пока. Ты извини, я пойду. – Артем мягко отстранился. – Надо еще билет на самолет заказать, предупредить всех, что венчание переносится. Да и в бистро хоть одним глазом заглянуть, проинструктировать насчет сегодняшнего банкета. До вечера дел хватит.

– Да, да. Конечно, милый…

Перед отъездом в аэропорт «Пулково» Лидия Матвеевна позвонила на квартиру брата и предупредила племянницу, что вылетает рейсом в девятнадцать сорок пять. Муж Светы, по ее же словам, без пяти минут член совета директоров концерна, Олег Абрамович Иванов пообещал непременно встретить. В ходе разговора выяснилось, что у московских родственников, связь с которыми поддерживалась от силы раз в год, в нужный момент не оказалось под рукой записанного «где-то в бумагах дяди Гриши» номера телефона Лидии Матвеевны – только случайно обнаруженный на старом, еще советских времен, письме к брату обратный адрес. Именно поэтому известие о смерти генерала Барсукова пришло в Ломоносов с некоторым опозданием и телеграммой.

Одетая в траур, молчаливая и непрерывно вытирающая платком глаза Лидия Матвеевна и не догадывалась, что их домашний телефон уже давно и плотно стоит на прослушке у частного охранного агентства «Элидиум-секьюрити», костяк которого составляют бывшие бойцы усть-озернинского ЧОП «КСК».