Изменить размер шрифта - +
Пусть поживет одна, а я за ней присмотрю.

На глазах мамы выступили слезы, она перевела трагический взгляд на папу, но тот, по его выражению, «в женские дела никогда не лез» и предпочитал заваривать чай.

Мама осталась в меньшинстве, и вскоре я перебралась в квартиру, которую помогла мне подыскать Танька, при этом она умело пресекла поползновения родителей ежедневно навещать меня в ней. В конце концов родители свыклись с мыслью, что мы теперь живем отдельно, папа увлекся рыбалкой, а мама записалась в женский клуб. Семья была счастлива.

Теперь впереди маячило историческое событие: Танька собиралась замуж. Мама успела обежать все магазины для новобрачных и обзвонить все рестораны. Я составлять ей компанию не торопилась, хорошо зная свою сестрицу. Я подозревала, что белое платье может ей и не пригодиться и «собирать бог знает кого в мой светлый день» она, скорее всего, тоже не станет. При этом «Скорая» маме вряд ли понадобится, обойдется любимой фразой: «Таня знает, что делает».

– Убираешься? – спросила Танька, чмокнула меня в нос, потопталась, сбросила туфли, опять потопталась, заглянула в кухню, сделала еще несколько лишних движений и в конце концов устроилась в кресле.

– Здравствуй, – сказала я.

– Привет, – кивнула она. – Что с работой? Все в порядке?

– Конечно, раз я уволилась.

– Так это же здорово, – замерев на мгновение, изрекла Танька. – И отпрашиваться не надо. Поедешь со мной.

– Куда? – вздохнула я, пристраиваясь по соседству, но все‑таки не слишком близко. Танька любила размахивать руками и ненароком могла зашибить.

– Витька наследство получил, – шмыгнув носом, сообщила она. – То есть вот‑вот получит.

– Большое?

– Хрен знает. Какой‑то дядя у него нарисовался, вроде бы даже знаменитость. Я о нем сроду не слыхивала, и вдруг такое счастье… Зинаида Петровна (это, кстати, мать Витьки) пребывает в недоумении и легком восторге.

– В чем? – насторожилась я.

– Говорит, дядя есть, то есть был, и вроде жутко богатый, но характер у него чрезвычайно скверный. Поэтому если он и вправду решил что‑то оставить, так наследство может и впечатлить – оттого восторг, но не буйный, потому что дядя известный пакостник и хорошего от него ждать не приходится. Странно, что он вообще о племянниках вспомнил. Оттого и недоумение.

– А‑а, – невнятно промычала я. – И что дальше?

– Дальше так: собирают родню, тех, кого в завещании упомянули, в доме почившего старца, всем сестрам по серьгам, и все такое прочее..,

– Ну.., так это хорошо, – подумав, изрекла я.

– Вот уж не знаю, – вздохнула Танька.

Чтоб она да чего‑то не знала… Быть такого не может! Разумеется, я насторожилась.

– Витька поехать не сможет.

– Что так?

– Он в Англию улетает на три месяца.

– А как же свадьба? – забеспокоилась я.

– Да, мы уже расписались, – отмахнулась Танька и, заметив мои выпученные глаза, пояснила:

– Надеялись, что я смогу с ним отправиться, какое там.., уперлись как бараны. Крохоборы хреновы, а еще фирма приличная. Скажи на милость, почему богатеи такие скупердяи?

– Потому что гладиолус, – напомнила я детскую присказку, сурово сдвинув брови. – Не отвлекайся.

– Ага. Короче, мы расписались, но я все равно не еду. А свадьбу сыграем, когда Витька вернется. Свадьба – это вообще несовременно. Набежит ватага родственников.., тоска. У меня пока никаких идей.

– Можно сыграть свадьбу под водой, – сообщила я.

Быстрый переход