— В чем дело, Кейт? — спросил он тихо. — Ты прикидываешь, что произойдет с твоей репутацией после того, как Берне доведет до публики мои сегодняшние откровения? Что ж, ты не первая в таком положении. Теперь ты понимаешь, каково было мне, когда ты настаивала на том, чтобы сделать достоянием гласности свою принадлежность к антиядерному движению? —яростно спросил он. — Когда я стал искать работу в Штатах, мне все это припомнили. И знаешь, что подумали мои коллеги? Они решили, что твое присутствие разлагающе действует на меня, что ты рано или поздно могла вывести меня из себя, возможно, даже заставила бы присоединиться к этому племени ядерных саботажников.

— Думаю, ты вскоре смог продемонстрировать им, как они заблуждались, — парировала Кейт, ничем не выдавая боли, пронзившей ее. — Ты, разумеется, рассказал им, как мало ты считаешься с моим мнением. Ну да, я ведь была всего лишь глупой девчонкой, не более того!

Почувствовав, что еще немного, и она заплачет, Кейт круто развернулась и вылетела на улицу.

Поездка в Лондон на показ новых весенних образцов свитеров и джемперов была для Кейт как глоток кислорода в душном воздухе повседневных будней, хотя мысли ее снова и снова возвращались к Вулертону. Свитеры Кейт успели завоевать рынок, и Кейт с радостью принимала заказы на оптовые партии.

Получилось так, что она успела завершить все свои дела на день раньше запланированного срока, и тогда, повинуясь импульсу, она позвонила крестной на Лазурный берег. Когда она услышала знакомый девичий голос Нормы, к глазам ее невольно подступили совершенно неуместные слезы.

Услышав, что Кейт в Лондоне, Нора настояла, чтобы она осталась там еще на один

— У меня билет на вечерний рейс. Знаешь, я всегда любила провести пару дней в Лондоне после Рождества перед тем, как ехать в Сент-Мориц.

Кейт вспомнила, что крестная ив самом деле каждый год в это время посещала какой-нибудь роскошный курорт неподалеку от Лондона, и невольно ухмыльнулась. Милая Норма, она совершенно не менялась с годами! Пообещав встретить ее в Хитроу, Кейт позвонила дежурному администратору и попросила продлить ее пребывание в гостинице.

Норма вышла из зала досмотра, закутанная в роскошную соболью шубку. Как и всегда ее светлые волосы были уложены в безупречную прическу, а личико, гладкое и румяное, как у восковой куклы, светилось лучезарной улыбкой. Она восторженно расцеловала Кейт, обнимая ее так порывисто, будто через минуту кому-то из них предстояло отправиться в пожизненную ссылку.

Мне всегда казалось, что женщина не может быть слишком худой, — сухо отозвалась Кейт На что она точно не рассчитывала, так это на материнское внимание крестной.

Вместе с Нормой Кейт отправилась в Дорчестер, где Норма забронировала апартаменты. Уступая уговорам крестной, Кейт пообещала остаться на ужин.

— Но учти, я не захватила с собой ничего, хотя бы отдаленно напоминающего вечерний туалет, — предупредила она.

— Я тебе одолжу что-нибудь из своего гардероба. Ты так похудела, что вполне влезешь вот в это.

“Это” оказалось моделью от Коко Шанель, и при виде округлившихся глаз Кейт Норма сказала уклончиво:

— Да, понимаю… но это был подарок. Ах, Кейт, Кейт… Я снова думаю о том, чтобы выйти замуж.

Кейт уронила на пол тени для век и изумленно уставилась на Норму. Она привыкла видеть вокруг крестной нескончаемую вереницу поклонников, но со времени ее последнего развода прошло уже немало времени.