С противоположного конца помещения доносилось судорожное дыхание загнанной лошади — Финней Ласт ждал, пока я подойду к зияющему проходу и стану виден на синем фоне спящего города.

Но его нервы не выдержали, и он выстрелил. Пуля просвистела в нескольких дюймах от моей головы, но я его засек, и когда увидел руку с пистолетом, снова возникшую из чернильной тьмы, я послал пулю прямо в середину этой ненавистной руки и прыгнул ей вслед.

Я ударил Финнея ногами в грудь, он захлебнулся собственным криком, и мы, сплетясь в дергающийся, неистовый клубок, рухнули в пыль.

Мне не нужен был револьвер… только руки. Мои кулаки молотили в бледный овал его лица, пальцы рвались к горлу. Он подтянул ноги, и я едва успел увернуться и принять удар на колено.

Мои руки, наконец, сомкнулись у него на горле. Финней тщетно пытался прохрипеть «Нет!», а я сжимал пальцы и яростно, с исступлением колотил его головой о бетонный пол, пока не исчез твердый звук удара, и раздавалось лишь мерзкое чавканье.

Только тогда я с трудом разжал руки и посмотрел на Финнея, или на то, что от него осталось. Меня стошнило.

Надрывное завывание сирен, крики. Завизжали тормоза, захлопали дверцы машин. Как сквозь туман до меня донеслись голоса. Я сидел на полу, пытаясь отдышаться, и рылся в карманах Финнея, пока не нащупал продолговатую карточку, которая стоила Лоле жизни.

Меня вывели на свет прожекторов и выслушали то, что я сказал. Потом связались но рации со штабом, и Пат подтвердил, что я не сумасшедший бандит, а частный детектив, действующий по заданию полиции.

Проверка привела к Лоле. Решающий аргумент лежал в кармане у Финнея обагренный кровью нож.

Я оказался в некотором роде героем, и со мной были очень любезны даже не потрудились снять показания. Меня отвезли домой в полицейском фургоне, а коп пригнал мою машину. Полицейские были участливы: завтра, все завтра, сегодня мне следует отдохнуть.

В квартире надрывался телефон. Я машинально ответил, слушая, как кричит в трубку Пат, обещает приехать… Я оборвал разговор, даже не сказав ни слова.

Пат был забыт, все было забыто. На ватных ногах я спустился по лестнице и, обогнув дом, постучал в дверь моего приятеля Джо.

Через минуту зажегся свет, и на пороге появился Джо. Мужчина способен понять мужчину и, когда надо, промолчать. Джо закрыл за мной дверь и опустил шторы. Потом, не говоря ни слова, прошел за стойку, достал с полки бутылку и щедро плеснул в стакан.

Я не ощущал вкуса.

Я выпил еще и снова ничего не почувствовал.

— Потише, Майк, — заметил Джо. — Все, что хочешь, но потише.

Раздался голос, мой голос. Он лился сам по себе, незнакомый и отчужденный.

— Она была прекрасна и любила меня больше всего на свете, а я только начинал любить ее. Все могло быть так хорошо… Он убил ее, ублюдок, и я сделал кашу из его головы. Даже дьявол теперь его не узнает.

Я полез в карман за сигаретами и наткнулся на квитанцию. Имя — Нэнси Сэнфорд, адрес — отель «Морской» на Кони-Айленде.

Он заслужил смерть. Он хотел убить и рыжеволосую, но тут все обошлось без него. Парень с большими амбициями и большими планами. Он убил блондинку, он убил Лолу. Он собирался прикончить и меня, но то а его отговорили — меня еще рано было убивать, незапланированное убийство слишком легко раскрывается.

Мне вспомнилось, что перед тем, как зайти в контору Мюррея Кандида, я видел закрывающуюся дверь и слышал кашель. Это был Финней. Он засек меня в клубе и предупредил Мюррея. Было ли у него кольцо? Каким образом оно тут замешано?!

Я слепо уставился на полку бара. Кольцо с геральдической лилией, кольцо Нэнси. Где оно сейчас?

В груди, раздирая ребра, застучал молот. Мои глаза не отрывались от длинного ряда бутылок.