– Ничего себе… – присвистнула Лена.

– Вот и я о том же. Ладно, начнем пока варианты подбирать, а там видно будет. Ты не дергайся, если что, я сам справлюсь, есть люди. Все аккуратно будет, мне сидеть неохота, сама понимаешь.

– Дим, ты что? – серьезно глядя на него, спросила Лена и повторила с нажимом: – Сейчас другие времена.

– Да шучу я. Бабке, у которой сын сидит, нальем стакан коньяка – она нам что угодно подпишет, и отправим ее на свежий воздух, в частный домик в Таборинском районе. Там с девяностых годов много таких поселилось, как ты помнишь. А ей не все равно, где водку пить? Там даже собутыльников больше. Надо узнать, кстати, где сын сидит, там колония рядом – будет передачи носить, – развеселился Клюев. – И художнику нальем. Думаешь, его тогда не устроит пара комнат в бараке под снос? На Уралмаше, на Коммунистической два стоят, если еще не упали – зато как бы с мастерской, это круто, они об этом все мечтают. Этот, тем более, неадекватный, как Ларькин сказал. А там, глядишь, барак снесут, он от государства квартиру получит, нам спасибо скажет. Если раньше не сопьется. Знаем мы этих творческих людей, повидали – шваль, хуже бомжей. А иначе его отсюда за долги выселят в тот же барак. Ты давай завтра-послезавтра проводи собрание жильцов, и начнем работать. Только не говори, что ты из агентства.

– Не учи ученого, – огрызнулась Ленка.

– Да, конечно. Я завтра этому Ларькину позвоню и заставлю с тобой на собрание сходить.

– Зачем? Да и не пойдет он, – удивилась Ленка.

– А для солидности. Тебе больше доверия будет, если ты вместе с представителем власти придешь. Старики это уважают. И Ларькин придет как миленький, раз деньги взял – пусть отрабатывает. Мне Новиков сказал, что участковый будет нам оказывать всякое содействие, – это Клюев сказал через губу, явно передразнивая. – Вот и пусть оказывает. Заодно и проследит, чтоб криминала не было на его участке.

– Ладно, сегодня на обратном пути повешу объявление, и завтра начнем работать, – согласилась Ленка. – Только вот не нравится мне твое настроение, Дим…

* * *

К шести вечера уже наглухо стемнело, впрочем, день был такой, подумала Ба, что вроде бы и не рассветало: так, сменился черный цвет ненадолго на блекло-серый, а теперь опять вернулся. Она уже с час сидела возле окна, как шутил Левушка, «на капитанском мостике», и обозревала окрестности. Комната была очень большая, но странной, неправильной формы, как, впрочем, и сам дом – он тоже весь был странный и неправильный. Торец дома, где располагалась их с Левушкой квартира, был полукруглым, с семью большими, от пола почти до потолка, окнами по периметру. Два окна были в ее комнате, два – в Левушкиной, и три – в гостиной, где она как раз обосновалась, наблюдая, как гаснет день и торопятся домой люди. Благодаря необычному расположению окон у Ба и в самом деле был обзор, как у капитана корабля на мостике.

По неширокой улице сплошным потоком медленно двигались усталые машины. Одно за другим зажигались окна дома напротив. За время, проведенное на «капитанском мостике», Ба уже немало узнала о привычках многих обитателей квартир второго и третьего этажей (на первом был магазин), хотя, наверное, ни за что не узнала бы их, встретив на улице. Справа был виден проспект Ленина, там расцвеченная красными и желтыми огнями лента машин была еще шире и ползла медленнее. По тротуару шли люди, но, поскольку фонари еще не зажгли, были видны только черные силуэты: мальчишки, бегущие домой со второй смены, девушка, балансирующая на высоких каблуках, бабушка с малышом, мужчина с елкой… И правда, скоро ведь Новый год! Как неимоверно быстро идет время, ведь и прошлый Новый год был, кажется, совсем недавно.