– Подумаешь… Здоровой все равно уже не помру, – резонно возразила Ба захлопнувшейся двери и немедленно потянулась за сигаретой. – А мне Галя купит. Или Герман Иванович.

* * *

– Солнышки! Готовьте чирики! Железные рубли у меня есть! Без сдачи никто не останется! Покупайте-успевайте, с Нового года все равно подорожают! – Бойкая тетка-кондукторша энергично протискивалась через толпу пассажиров, собирая в ладонь мелочь и раздавая направо и налево сдачу вместе с крохотными билетиками, каждый из которых зачем-то еще надлежало надорвать. Тетка была одета в потрепанную шубу из когда-то голубого, а ныне грязно-серого искусственного меха, вязаный берет, который лет пять назад можно было бы назвать мохеровым, и растоптанные валенки на резиновой подошве. Из-под берета выпрастывались круто завитые локоны неопределенного пегого цвета, что делало кондукторшу похожей на грязного пуделя. На руках у тетки красовались зеленые перчатки с наполовину обрезанными пальцами, позволявшие по достоинству оценить маникюр цвета «вырви глаз», тоже, впрочем, наполовину облезший.

Дама с кокетливой стрижкой, одетая в пуховик молодежного покроя, немедленно возмутилась:

– Вот паразиты! Как Новый год, так они цены повышают! А на выборах врали, что все останется, как было… Это куда же мы катимся?

– А вам-то что? – парировала кондукторша. – Вы же по пенсионному ездите, забесплатно. Вон вас, льготников, полный троллейбус! А с кого мне план выполнять, спрашивается? Она на халяву ездит, причем который год, и еще возмущается!

– А вы мне не хамите! – обиделась дама в пуховике, брезгливо отстраняясь от невоспитанной кондукторши. – Откуда вы знаете, что я по пенсионному? Я вам его еще не показывала!

– Чего я – так не вижу, что ли, у кого пенсионное, у кого нет? – фыркнула кондукторша.

– Нет, это действительно хамство! Я на вас жаловаться буду! – Дама в пуховике оглянулась по сторонам, ища поддержки, но сонные пассажиры, сидя и стоя досматривавшие утренние сны, были не склонны ввязываться в борьбу за культуру обслуживания в общественном транспорте.

– А чего жаловаться-то? – Кондукторша, невзирая на тесноту, даже умудрилась каким-то образом упереть руки в бока и склочной буквой «ф» нависла над дамой, а дама отпрянула уже не брезгливо, но испуганно, вжавшись в стенку до отказа. – Если вы не на пенсии – берите билет, я тогда извиняюсь. Не берете билет – пенсионное покажите, как положено. Я же говорю: не первый год бесплатно ездите, порядки должны знать.

Дама в пуховике еще раз украдкой оглянулась по сторонам, поколебавшись, достала из сумочки пенсионное удостоверение и с ненавистью ткнула под нос кондукторше. Та равнодушно кивнула и принялась протискиваться дальше, продолжая, однако, что-то громко ворчать себе под нос про «совсем совесть потерявших, хотя и не молоденькие уже». Оставленная в покое дама деликатно зашмыгала носом в желтый носовой платочек.

Минуту спустя кондукторша протянула билет небритому мрачному мужику и в придачу высыпала ему в ладонь горсть мелочи.

– А нормальных денег у тебя нет? – поинтересовался мужик, с тоской глядя на едва уместившуюся в ладони кучу металлических кругляшков. – На паперти, что ли, стояла?

– А ты мне не «тыкай»! – мгновенно взвилась кондукторша. – Много вас тут! Вечно сами норовите все мне спихнуть, а я с полной сумкой таскайся! Размечтался!

В качестве аргумента она подняла повыше свою сумку, тяжело звякнувшую металлом.