|
Влиятельный, увенчанный лаврами господин. По материнской линии родственником писателю приходился знаменитый учёный, отец русской невропатологии, профессор А. Я. Кожевников. И всё-таки в анкетах Лев Сергеевич писал: «Из рабочих». Дело тут не в диктате эпохи: сын сельской учительницы вполне мог честно написать «из служащей интеллигенции», это не возбранялось. Но писатель вправе конструировать собственную биографию. Вместо Льва Сергеевича Шаповалова — Лев Овалов из рабочих. Это не конформизм, скорее — творческий вымысел, маска. Писатель выбрал для себя амплуа и соблюдал правила игры.
Отец Овалова — С. В. Шаповалов — погиб на фронте в самом начале Первой мировой, в 1914-м году. Один из главных героев пронинского цикла — Виктор Железнов — тоже потеряет отца на фронте… В 1917-м году семья от московского голода едет в село Успенское Орловской губернии, где юный Лев Шаповалов с максимализмом недавнего гимназиста бросился в революционную круговерть. Революционные аббревиатуры, слова-сокращения, точнее всего определяли тогдашнюю реальность: комбеды, продразвёрстка… В середине тридцатых Овалов пишет повесть об Уралмаше и попадает в советско-китайский политический узел, не распутанный и в наше время. Главная героиня повести Зина Дёмина выходит замуж за китайца Чжоу, который работал на нашем заводе. Потом Чжоу возвращается в Китай, чтобы бороться с врагами, а Зина предпочитает остаться на Родине. С прототипами всё было иначе: сын Чан Кайши Цзян Цзинго увёз советскую девушку Фаину Вяхрёву в Китай… Сын генералиссимуса побывал главой китайского правительства, а после триумфа Мао вместе с отцом обосновался на Тайване, где в 1975-м сменил Чан Кайши на посту президента. В СССР его звали Чан Чинго — болельщики международной политики, несомненно, помнят это имя. А первой леди Тайваня была та самая заводская девчонка Зина Дёмина из оваловского романа, точнее, её реальный прототип. Вспоминали ли они своего знакомого по далёким тридцатым, по Свердловску — писателя Овалова? В конце тридцатых и литераторы, и читатели ощущали потребность в создании детектива на современном советском материале. После провала пропагандистской кампании «ежовых руковиц», когда железный нарком оказался врагом народа, а во главе НКВД встал более мягкий и дипломатичный Берия, нужно было утеплить образ чекиста в прессе и литературе. Овалов стал одним из пионеров жанра и безусловным лидером первого поколения мэтров остросюжетной литературы. В то время он редактировал журнал «Вокруг света». Сначала Овалов обратился к знакомым писателям с просьбой написать что-нибудь «про шпионов», но в шерлокхолмсовском ключе. Однако никто не рискнул прикоснуться к этой новой и скользкой теме. Тогда редактор решился на собственный эксперимент. Именно эксперимент — литературный этикет требовал особых пояснений для первого пронинского рассказа «Синие мечи». Говорилось, что в этом рассказе мы берём на вооружение заморскую форму шпионского детектива, чтобы она служила нашему потребителю, как служат на наших заводах и фабриках импортные станки. Успех этого коротенького рассказа был так велик, что возникла необходимость проследить литературную генеалогию героя — молодого чекиста Ивана Николаевича Пронина. В первую очередь вспоминались выпуски книжных сериалов десятых годов — про Шерлока Холмса и Ника Картера, про пещеру Лехтвейса и русского сыщика Путилина, про Пинкертона и похождения Ирмы Блаватской… Шерлок там был, конечно, не дойловский, а рыночно-лубочный. Корней Чуковский называл его «отвратительным двойником» настоящего Холмса с Бейкер-стрит. В этих брошюрах «с продолжениями» хватало великосветских негодяев, загипнотизированных красавиц, немногословных боксёров и коварных отравителей. Конечно, герой советского детектива не мог походить на этих монстров буржуазного масскульта. |
