|
"Конечно, элемент риска во всем этом есть, - думал Коля, по-стариковски медленно поглаживая свои колени, - но это риск разумный. Во всяком случае, более разумный, чем торчать в Рыбны на площади возле костела или ночевать в лесу. Я играю ва-банк, но у меня козырная карта и я знаю психологию моего противника в такой ситуации. Ворота этого лагеря не охраняются. Охраняют, и то два инвалида, только один барак, где содержатся человек пятнадцать новеньких - обычная и естественная проверка". В темноте трудно уследить за временем. Кажется, что оно ползет медленно, как старая кляча. Сначала в кромешной темноте хочется двигаться, а после - исподволь - находит на человека медленное оцепенение, остро чувствуется усталость, а потом начинает клонить в сон, но сон не идет, и человек барахтается в тягучей дреме. Все в нем обнажено, он слышит какие-то шорохи, потом начинаются слуховые галлюцинации, а потом ему видятся светлые полоски, и он думает, что в щели пробивается свет, а на самом деле это в глазах звенит темнота; она ведь звенящая - эта полная темень, положенная на гулкую, напряженную тишину. "А может быть, стоило все же идти на встречу к костелу? - думал Коля. - Но это слишком безынициативное решение. С моим польским языком было бы глупо два дня околачиваться по здешним местам без связи. А сидеть в лесу - значило бы попусту переводить время. А так я использовал шанс. Он обязан быть моим, этот шанс. Все за меня. И нечего психовать. Это все из-за темноты. Надо думать о том, как жить дальше. И все. Нечего пугать самого себя. Разведчика губит не риск, и не случай, и не предательство. Разведчика может погубить только одно - страх". Его продержали в темной комнате, как ему казалось, часов десять, не меньше. Он ошибся. Он просидел там пять часов. Старик офицер, тот, что его допрашивал, сказал: - Теперь идите в барак. Мы проверяем ваши документы. Ничего не поделаешь: война есть война. - А я и не в претензии, - Указал Коля, - только обидно: как с врагом обращаетесь. У меня от темноты глаза разболелись. - Ничего, ничего... Идите в барак, завтра все решится... Часовой, отведите этого господина в зону. Часовой довел Колю до колючей проволоки, а там пустил его одного. Когда Коля шел через темный двор к бараку, над входом в который горела синяя лампочка, кто-то вышел из другого барака. На крыльце возле синей лампочки Коля остановился, чтобы закурить. И вдруг он услышал чей-то тихий, до ужаса знакомый голос: - Санька! Коля врос в крыльцо, спрятал в карман зажигалку и, не оборачиваясь, пошел в барак. - Санька, - негромко повторили из темноты. - Ты что, Сань?! К Коле подошел человек - молодой еще, но с сединой в волосах. Коля лениво глянул на него и судорожно сглотнул комок в горле: перед ним стоял Степан Богданов, его приятель по Москве, из тридцать седьмой квартиры. |
