|
- Попко, Кирилл Авксентьевич. Длинный перевел. Шеф попросил: - Расскажите о себе. - Вас просят рассказать о себе. - Что ж... Я готов. Попко я, Кирилл, украинец... озвольте закурить, а то мои при обыске изъяли... - Пожалуйста. - Спасибо. Очень хороший табак. Откуда у вас турецкие? - Воруем, - усмехнулся длинный. - Дальше! - Я из Днепродзержинска. Папаша - сеял разумное и вечное, мама была членом бюро райкома. Ее расстреляли в тридцать седьмом. - Минуту, - сказал длинный и перевел сказанное Вихрем шефу. Вихрь отметил, что переводил немец слово в слово, совершенно не спотыкаясь, без пауз. - Продолжайте. - Работал грузчиком, потому что в институт не принимали, сами понимаете. Потом служил в армии. Сдался во время боев под Киевом. Сидел в вашем фильтрационном лагере пятьдесят шесть дробь "а". После работал на мельзаводе. Отступил с частями немецкой армии во Львов. Сейчас иду в Краков, хочу здесь устроиться на железную дорогу. - Минуточку, - попросил длинный и перевел все шефу. Тот слушал, улыбаясь уголками четко вырезанного, капризного, очень красивого рта. - Очень хорошо, - сказал он. - Пусть расскажет свою историю еще раз, только подробней. - Я родился в Днепродзержинске в семнадцатом году. Из интеллигентов. Мать расстреляли чекисты, отец учитель, погиб в сорок третьем под бомбежкой. Работал грузчиком, служил в армии, в Киевском военном округе. Сдался в плен под Белой Церковью. Работал на Днепропетровском мельзаводе помощником начальника мукомольного цеха. Отступил во Львов с войсками. Шеф выслушал Вихря, помахал длинному пальцами - мол, переводить не надо - и попросил: - Ну, расскажите-ка вашу столь печальную историю еще раз. Пока вы чувствуете себя скованным и чересчур старательно повторяете заученный вами текст. Длинный переводил слова шефа, а Вихрь в эти секунды, пока ему переводили то, что он и без того понял, мучительно старался найти объяснение двум главным вопросам, которые ему еще не задавали, но зададут обязательно: откуда в его портфеле пистолет и гранаты. - Вы не верите мне? - спросил Вихрь, когда длинный перевел слова шефа. - А вы себе верите? Сами-то вы себе верите? - сказал длинный. - Я не понимаю... - улыбнулся Вихрь. - Можно подумать, что я совершил нечто предосудительное. Мой аусвайс в полном порядке, в портфеле должны лежать характеристики с работы, подписанные вашими людьми. Он упомянул про портфель, ожидая сразу же вопроса о его содержимом, но ошибся. - Хорошо, хорошо, - сказал шеф, - мы ждем. Повторите вашу историю, она занятна. - Я готов повторить ее хоть сто раз - она не станет иной, моя история, как бы я ни хотел этого. Вы думаете, мне очень легко повторять вам о зазря погибшей матери, о вашем фильтрационном лагере, где не так сладко, говоря откровенно? Разве легко рассказывать о гибели отца, об отступлении - страшном, голодном отступлении под бомбежкой с вашими войсками во Львов? - Мне искренне жаль настоящего Попко, - сказал шеф. |
