Жученко: А бокелит на шлифовальных плавится.

Черный: Во, прокладку переменили, а того не заметили, что бокелит жару не выдерживает. Ты знаешь, какое вращение на шлифовальных?

Собченко: Ну?

Черный: Вот тебе и «ну». Бокелит расплавится, а снаружи этого не видно. Ставим коллектор на место, все собираем, пробуем мотор — ничего не выходит. А черт его знает, в чем причина? Попробуй догадаться.

Собченко: А кричали все: «Девчата виноваты — обмотка неверная».

Черный: Валили на обмотку. Девчата уже и плакали, бедные.

Жученко: Да, это, брат, действительно. Кто же это наделал?

Черный: Да Григорьев же…

Шведов: Ну будет завтра день, постойте.

Жученко: Действительно, черти в коммуне.

Воргунов медленно спускается с лестницы, задумался.

Зырянский: Вот, может быть, товарищ Воргунов разъяснит?

Воргунов: Чего разъяснять?

Жученко: Говорят, черти в коммуне завелись.

Воргунов: Этого только не хватало.

Жученко: Товарищ Воргунов, вы слышали сказки о штативе и пружине, о бокелитовой прокладке, об автомате, о ласточкином хвосте?

Воргунов: Слышал.

Гедзь: Так отчего это?

Коммунаров прибавляется.

Воргунов: Отчего? Ясно — отчего. Не умеем работать.

Шведов: А вот мы за это возьмемся по-комсомольскому.

Воргунов: Как же это — по-комсомольскому?

Шведов: А вы не знаете?

Воргунов: Да видите ли, я уже сорок лет как в комсомольцах не был.

Блюм: Энтузиазм — вот что нужно!

Жученко: А вы в энтузиазм верите?

Воргунов: Я ни во что не верю. Я могу только знать или не знать.

Собченко: Ну хорошо, так вы энтузиазм знаете?

Воргунов: Это штука для меня трудная. Начнем с маленького. Вот вы рабфаковцы. Значит, геометрию, скажем, знаете?

Голоса: Знаем.

Воргунов: Какая формула площади круга?

Голоса: Пи эр квадрат.

Воргунов: Как можно эту формулу изменить при помощи энтузиазма?

Молчание.

Зырянский: Ну, так это само собой… Энтузиазм не для того, чтобы формулы портить.

Воргунов: Вот человек хорошо сказал. А вот работа нашего завода состоит из одних формул. Куда ни повернись — математика.

Шведов: И для того, чтобы применять математику, нужен энтузиазм.

Воргунов: Посмотрим. Возьмем того портача, который, скажем, проектировал бокелитовую прокладку. Сейчас он обтачивает на шлифовальных. Это без энтузиазма. А не дай Господи, он станет энтузиастом, так он коллектор в горне обжигать будет.

Голоса: Ну…

Воргунов: Да. Ведь тут все дело в знании и честности. Если ты не знаешь свойств бокелита, не смей браться за конструирование бокелитовых деталей. Или посмотри в справочник. Вы понимаете, молодые люди? Это ведь халтура, это мошенничество, портачество. Люди не уважают ни себя, ни математики, ни работы, ничего. Какой энтузиазм может им помочь?

Молчание.

Воргунов: Вот и все. Можно продолжать мой путь?

Собченко: Нет, минуточку. Вот бакинцы выполнили пятилетний план в два с половиной года. Разве это не энтузиазм?

Воргунов: Да нет! Подобрались хорошие, честные, уважающие себя работники. Они всегда одинаковы — и с энтузиазмом и без энтузиазма. А сволочь всегда есть сволочь, и нечего призывать ее к подвигам. Дать стрихнина — и все.

Жученко: А вот вы не правы, так не правы! Нас тогда всех стрихнином потравить нужно было…

Воргунов: Почему… вас?

Жученко (смутился): Да… так. Мы, тоже, знаете… всяко бывало.

Гедзь: Да это же известно, чего там скрывать.