Воробьев: Соломон Маркович, едет или не едете? Стою, стою.

Блюм: О, Петя! Послезавтра коммунары приезжают. Вот кто рад, а? Наташа приезжает.

Торская: Наташа о нем забыла. На Кавказе столько молодых людей и все красивые…

Воробьев: Как же это так, забыть! Письма, небось, писала. На Кавказе, знаешь, Надежда Николаевна, все большие пастухи, а здесь тебе шофер первой категории.

Торская: Вы кажется, влюблены не сердцем, а автомобильным мотором.

Воробьев: Что ты, Надежда Николаевна! У меня сердце лучше всякого мотора работает.

Троян: И охлаждения не требует?

Воробьев: Пока что без радиатора работает.

Блюм: Ну, едем, влюбленный.

Воробьев: Едем, едем…

Вышли.

Воргунов: И здесь любовь?

Торская: И здесь любовь. Чему вы удивляетесь?

Воргунов: Да дело это нехитрое. Я пошел на завод.

Дмитриевский: И я с вами.

Выходят.

Торская: Какой сердитый дед.

Троян: Он не сердитый, товарищ Торская, он страстный.

Торская: К чему у него страсть?

Троян: Вообще страсть… К идее…

Торская: Идеи разные бывают… Товарищ Троян, расскажите мне о ваших этих машинках. Я возвратилась с каникул и застала у нас настоящую революцию.

Троян: Да, революция… Мы делаем революцию.

Торская: Это электроинструмент?

Троян: Да, такие штуки будет выпускать наш новый завод. Это новое в инструментальном деле. Электросверлилки, электрорубанки, электрошлифовалки. Задача, барышня, очень трудная. Видите, в этой штуке двести деталей, а точность работы до одной сотой миллиметра.

Торская: Ой, даже не понимаю!..

Троян: Мы все немножко боимся, как ваши мальчики справятся?

Торская: Не бойтесь, товарищ Троян, они сделают.

Троян: Я уже десять раз проверял. Если они настоящие люди, так они должны сделать.

Торская: Они не только люди, они еще и коммунары.

Григорьев: Божественные коммунары!

Крейцер (входит): Божественные не божественные, а будет скандал. Здравствуйте. Здравствуйте, Надя. Получили телеграмму?

Вальченко: Только что. Здравствуйте, товарищ Крейцер!

Крейцер: Ну, как у вас дела? Что-то медленно подвигаются, вижу. Вы знаете, коммунары этого не любят.

Григорьев: Товарищ Крейцер! Сегодня нас целый день пугают коммунарами. У меня уже поджилки трясутся.

Крейцер: Правильно, пускай трясутся. Коммунары — это молодое поколение, новые люди. Они, знаете, волынить не любят. А у нас все на одном месте стоит…

Вальченко: Н-нет. Почему все? Мы идем вперед…

Крейцер: Никуда вы не идете. Станки в ящиках, беспорядок…

Вальченко: Препятствий много, товарищ Крейцер.

Крейцер: Вот видите: препятствий. А что вы делаете, чтобы препятствий не было?

Вальченко: Мы свое дело делаем.

Крейцер: Какое свое дело?

Вальченко: Мы — инженеры. Стараемся устранить препятствия, поскольку это в наших технических силах.

Крейцер: Вот видите, у нас это как-то очень интеллигентно выходит. Поскольку в ваших технических силах. Есть у вас такие люди, что больше так… мешают работать?

Вальченко (уклончиво): И такие есть.

Крейцер: И что вы делаете?

Вальченко: Все, что можем. Предупреждаем, добиваемся, требуем.

Крейцер: Вы управляете, кажется, машиной?

Вальченко: Автомобилем? Да.

Крейцер: Ну, вот представьте себе: едете вы на авто. А впереди корова. Понимаете, корова? Ходит это перед фарами, стоит, мух отгоняет. Вы гудите, гудите, предупреждаете, требуете. А она ходит на вашей дороге, корова. И долго вы будете гудеть? Нет. Надо слезть с машины, взять палку и прогнать. Палкой.

Торская (смеется): Корова.