Фон Эхингем недоверчиво усмехнулся. Раньше капитан не был замечен в легковерии:

— Ага! Слышали и мы заячьи байки. Сначала бегут от одинокого воина так, что у сапог подметки дымятся, а потом рассказывают, что тот ростом выше деревьев, поперек себя шире, кидался молниями и тряс землю. И вообще, врагов было аж трое, а нас всего дюжина.

— Возможно, — не стал упорствовать Гюнтер. — Но нынешней осенью Гнезновский замок Льстислава сравняли с землей за одну ночь. И это не байки и не слухи. Сведения надежные, — для пущей убедительности капитан кивнул в сторону аббатства Святого Мориса. В котором, как все знали, Оттон пользуется бенедиктинским гостеприимством.

Барон присвистнул: разрушить замок, даже самый плохонький — не самое простое дело. Тут нужен труд сотен землекопов и каменщиков. Тем более, что его сначала надо взять.

— Теперь понятно, зачем столько сил. И почему монахи так часто поминают имя Господа, — пощипал себя за бороду барон. — Пожалуй, надо озаботиться тем, чтобы не оказаться в первых рядах.

— Это еще не все, — произнес Гюнтер. — В городе дурная болезнь. И среди воинов — тоже проявляется. Многие умирают.

— И что? — не понял тревоги Вернер. — Всегда кто-то умирает от болезней. На то они и существуют, чтобы люди дохли.

— Я знаю эту болезнь, герр барон, — глухо сказал капитан. — Если мы не хотим сдохуть, надо бежать отсюда как можно быстрее. Если еще не поздно.

Фон Эхингем хмыкнул. Судя по голосу, Гюнтер не шутил.

— Вы слышали о чуме? — спросил капитан, не дождавшись прямого вопроса.

У барона перехватило дыхание. Слышал. И читал. В Библии есть все…

— Это она, — добил Гюнтер. — И еще. Заставы на выездах из лагеря с сегодняшней ночи усилены в несколько раз. И на границах Саксонии тоже. Приказ — никого не выпускать. Провизию с приезжих перегружают на заставах.

«Чума! — свихнувшимся дятлом стучалось страшное слово. — Чума! К чертям все! Добыча, слава, доброе имя. Ничего из этого не нужно покойнику. Ни к чему земное умершему!»

Барон осклабился:

— Не выпускать, говоришь? Посмотрим, как у нашего милейшего короля это получится. Уходим! Поднимай отряд! Только тихо! Еще успеем нашуметь

Книга

«Все люди одинаковы и равны. Сомневаешься, потомок? Правильно делаешь. Все люди разные. Мужчины и женщины. Взрослые и дети. Дворяне и сервы. Воины и землепашцы. Веселые и грустные. Смелые и трусливые. Как не посмотри, абсолютно непохожие друг на друга.

Но для чумы все люди одинаковы. Все они лишь жертвы для болезни. С того момента, как первый раз заболела голова, начался жар или покраснело лицо, неважно, кем ты был в предыдущей жизни. Король, герцог, солдат, нищий бродяга… Неважно! Ты всего лишь ходячий труп. И ходячий недолго. Но перед смертью успеешь заразить всех, до кого сможешь дотянуться. Зашел в деревню — вымерла деревня. В замок — значит, замок. В город — горе городу. Ты уже мертв, хотя пока еще жив, и несешь смерть окружающим. И они тоже мертвы. И равны. Перед Чумой и Смертью.

Болезнь появилась в марте. Кто заболел первым, и откуда появилась зараза, не узнать никогда. В лагере крестоносных войск под Магдебургом, при жуткой скученности, антисанитарии и прочих прелестях, неминуемо сопутствующей любой средневековой армии, болезнь распространялась быстрее степного пожара.

По той же причине не имели успеха и действия по локализации очага заражения.