— Так ты что ж, — опомнившись, сказал я, — хочешь позволить им продать тебя? — Слова прозвучали как ругательство. — Чем мы обязаны Комину? Он всегда играл нашими судьбами, с тех самых пор, как мы родились на свет!

— Лью, мне кажется, ты не понимаешь. С моей стороны это было сумасшествие — позволить тебе думать, что мы когда-нибудь сможем принадлежать друг другу. Это невозможно. Никогда. — Она оттолкнула меня. — Я могу выйти замуж за Белтрана — и по-прежнему сохранять свою власть, чтобы помогать тебе. И Комину тоже. Потому что… Потому что…. Просто потому, что я не люблю его. Понимаешь?

Я понимал. Я отпустил ее и отступил назад, глядя на нее в оцепенении. Для мужчины работа с матрицами всегда имеет некоторые отрицательные последствия. Но я никогда не задумывался, вернее, мне было совершенно наплевать, какие страшные последствия эта работа может иметь для женщины. Но прежде чем я сумел выплеснуть свою ярость и негодование, она повернулась к Реджису:

— Ашара посылала за нами. Ты идешь?

— Нет пока, — ответил он. Реджис сильно изменился, хотя прошло всего несколько часов. Он казался старше, жестче. Но улыбка оставалась прежней. Однако я в его присутствии чувствовал себя неловко. Очень неприятно было ощущать его постоянно действующий телепатический барьер, однако, пожалуй, так было даже проще.

Слуга принес Каллине плащ, в котором она стала похожа на серую тень. Когда мы выходили и спускались по лестнице, Линнел стояла между полупрозрачными панелями, глядя на нас и улыбаясь. По ее платью скользили разноцветные лучи, и она казалась прелестной статуэткой в золотистом ореоле. И вдруг вместе с одним из падавших на нее лучей на меня снизошло озарение. Такое бывает с телепатами в минуты сильного нервного напряжения. Линнел обречена!

— В чем дело, Лью?

Я заморгал. Я уже не был так уверен в точности этого предвидения, как минуту назад, когда мой разум вышел за рамки привычного пространства-времени. Но ощущение опасности грядущей трагедии оставалось. Когда я вновь поднял голову, Линнел уже исчезла за занавесом.

Моросил дождь. Огни старого города еле виднелись сквозь пелену, сам город внизу, у подножия утеса, уже полностью погрузился во мрак. Но дальше, в зоне Терры в ночном небе полыхали оранжевые, зеленые и красные отсветы неонового пламени.

— Сегодня мне лучше быть в городе, — устало произнес я. — Или где угодно еще, только не в этом проклятом замке.

— Даже в Зоне? У землян?

— Даже в Зоне.

— Тогда чего же ты ждешь? Тебя здесь никто не держит. Если хочешь отправляйся!

Я повернулся к Каллине. Ее легкий, похожий на паутину, серый плащ развевался на ветру. Казалось, она была крылата. Длинные, разметанные ветром волосы образовывали некий туманный ореол вокруг ее лица. Я отвернулся от дальних огней города и притянул ее к себе. Она секунду сопротивлялась, но потом вдруг прильнула ко мне, страстно ища губами мои губы, отчаянно обнимая меня за шею. Когда мы наконец разомкнули объятия, она вся дрожала, как лист на осеннем ветру.

— И что же дальше. Лью? Что нам теперь делать? Я резким жестом указал в сторону неоновых вспышек.

— Теперь — в Зону Терры. Надо поставить Комин перед свершившимся фактом. Пусть поищут другую пешку для своей игры.

Искорки света медленно погасли в ее глазах. Повернувшись в противоположную от города сторону, она посмотрела на темные горы вдали, и опять мне вспомнилось то, былое… Белый дым, спиралью уходящий в небо, странное пламя…

— Огни Шарры все еще горят там, Лью. И ты не более свободен в своих поступках, чем я.

Я обнял ее, постепенно возвращаясь к нормальному восприятию действительности.