Довольный хафлинг перестал прислушиваться к разговорам и огляделся в поисках подходящей дамы. Однако выбор был весьма небогатый, и Оливер вернулся к своей кружке эля. Затем он увидел Тасмана, стоявшего за стойкой на некотором расстоянии, — тот вытирал стаканы и мрачно на него поглядывал. Когда Оливер поймал его взгляд, трактирщик подошел и встал перед ним.

— Ты пришел один» — заметил Тасман.

— Юный Лютиен еще не умеет управлять своим сердцем, — ответил Оливер. — Он опять ушел этим вечером на свидание со своей любовью — на крыше под луной. — Хафлинг сочувственно вздохнул, вероятно, одобряя любовников. Оливер действительно был немного романтиком, и он помнил свою молодость в Гаскони, когда в каждом городе, из которого он уезжал, оставалось (по меньшей мере одно) разбитое сердце.

Тасман явно не разделял добродушного настроения хафлинга. Его лицо оставалось угрюмым.

— Ну, тогда он скоро вернется домой, — заявил он.

— О нет, — хитро ответил Оливер, неправильно поняв слова Тасмана. Однако, вглядевшись в мрачное лицо бармена, Оливер начал что-то понимать.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил он.

Тасман перегнулся через стойку бара и зашептал на ухо Оливеру:

— Сиоба, полуэльфийка, — объяснил он. — Ее взяли сегодня, и утром будут судить.

Оливер чуть не упал со своего табурета.

— Девушку обвинили в том, что она способствовала побегу с шахты, — продолжал Тасман. — Ее хозяин-купец сегодня днем отвез бедняжку во дворец Моркнея — очевидно, она даже не знала, что ее собираются арестовать.

Оливер попытался переварить эту информацию и постичь все ее последствия. Сиоба арестована? Почему сейчас? Хафлинг не мог не предположить, что здесь сыграли свою роль её отношения с Алой Тенью. Значит, волшебник-герцог узнал, кто такой Лютиен?

— Некоторые даже говорят, что она и есть Алая Тень, — продолжал Тасман, и Оливер вздрогнул, услышав это, уверенный теперь, что арест Сиобы — не простое совпадение. Они наверняка будут спрашивать ее об этом завтра утром в Соборе.

— Откуда ты это знаешь? — спросил хафлинг, хотя и понимал, что у Тасмана острый слух и он знает многое о жизни ночного «дна» Монфора. Это и было причиной того, что Оливера и Лютиена бесплатно кормили и поили в «Гнэльфе» последние недели. Вот почему мудрого Тасмана, казалось, забавляли рассказы о липовых Алых Тенях.

— Из этого никто не делает секрета, — жестко ответил трактирщик. — Во всех тавернах говорят об аресте полуэльфийки. Даже странно, что ты не услышал об этом раньше.

Заподозренных в воровстве в Монфоре арестовывали почти каждый день; так почему этот арест наделал столько шума?

Хафлинг считал, что знает ответ на этот вопрос. Слово «приманка» звучало у него в мозгу, когда он поспешно выходил из «Гнэльфа».

Оливер утратил свою «улыбку маленькой девочки», как только он и Лютиен прошли между преторианскими стражниками, стоявшими у входа в Собор на следующее утро. Хафлинг с отвращением посмотрел на свое платье, удивляясь тому, что его снова понесло в этот Собор. Конечно, Оливер прекрасно понимал еще накануне ночью, когда рассказывал несчастному Лютиену об аресте Сиобы, что он снова окажется здесь.

Однако он вовсе не обязан радоваться этому обстоятельству.

— Мы можем только навредить ей, — объяснял он в сотый раз Лютиену, забрасывая свою волшебную липучку наверх. Лютиен схватился за веревку и почти взбежал по отвесной стене, затем втащил Оливера.

— Моркней мог только подозревать, что она что-то знает об Алой Тени, — продолжал Оливер, когда они достигли потайного прохода.