Около стены еще одного циклопа свалила с ног разъяренная толпа.

А сзади друзья Сиобы, Каттеры, вытащили свое спрятанное оружие и врезались в строй идущих в атаку циклопов.

Обвинитель эльфийки ринулся с возвышения, сжимая в руках кинжал. Он явно намеревался ударить им девушку, но наперерез ему бросился какой-то гном. Чиновник метнулся в северный трансепт, визгливо созывая стражников.

Сиоба и гном быстро огляделись, увидели своего тюремщика, который попытался спрятаться под одну из передних скамей, и бросились к нему в поисках ключей от кандалов.

Оливер и Лютиен пролетели уже больше полдороги к полу и апсиде, когда их встретила горгулья. Юноша отпустил товарища и освободил руку для меча, яростно им размахивая, в то время как веревка стала описывать круги в воздухе.

Оливер видел, что все больше горгулий устремлялось к ним. По мнению хафлинга, еще хуже было то, что они висели в воздухе, оставаясь открытой мишенью для разъяренного герцога-чародея. Оливер посмотрел вниз и тяжело вздохнул, а затем три раза быстро дернул за веревку.

Горгулья вцепилась в Лютиена, и все трое рухнули с высоты пятнадцати футов на пол. Падая, хафлинг ухитрился настолько сохранить присутствие духа, что сумел вскарабкаться на горгулью и приставить кончик своего кинжала к голове твари. Удар при падении оказался настолько сильным, что оружие вошло в голову ожившего монстра.

Лютиен первым вскочил на ноги, размахивая мечом, чтобы сдержать ближайших циклопов. Сосредоточившись на нем, те не отреагировали на приближавшуюся группу мужчин, но горгульи слетели вниз, почуяв добычу. Одного мужчину подняли в воздух, голова его была зажата в лапах горгульи, а от его собственных рук было мало пользы в борьбе с толстокожей тварью.

Во всем нефе кипел бунт, люди сражались любым оружием, которое смогли найти, и крики «Алая Тень!» раздавались снова и снова.

Герцог Моркней в ярости сжал костлявые кулаки, когда вызвавшие всю эту сумятицу Лютиен и Оливер упали в толпу, и прекратил творить заклинание, которое должно было поразить эту пару огнем. Оглянувшись, он осознал, что сосредоточиться только на этих двоих было бы не слишком умно; люди в Соборе сильно превосходили численностью циклопов, и, к удивлению герцога, многие ухитрились принести с собой оружие. Горгульи Моркнея отличались немалой силой, но не ловкостью, к тому же их было слишком мало.

Еще одна стрела полетела в сторону герцога, но тоже ударилась о магический барьер, распалась на множество стрел и растаяла, превратившись в бесплотную тень.

Моркнея бунт раздосадовал, но не обеспокоил. Он знал, что рано или поздно это должно произойти, и хорошо подготовился. Собор стоял сотни лет, и в течение всего этого времени сотни людей, в основном те, кто помогал строить его или пожертвовал большие суммы на нужды церкви, погребались под каменным полом или в его толстых стенах.

Теперь мысли герцога Моркнея скользнули в обитель духов, достигли этих захороненных тел и вызвали их в мир живых. Стены и пол Собора содрогнулись. Каменные глыбы накренились, и руки, некоторые в лохмотьях, со сгнившей кожей, и другие, чья плоть окончательно истлела, вылезли на поверхность.

— Что это за кашу мы заварили? — спросил Лютиен, когда они с Оливером получили секундную передышку.

— Не знаю! — честно признался хафлинг. Затем оба в ужасе отпрянули назад, так как кошмарная голова с морщинистой плотью и глазами, утонувшими в пустых глазницах, вылезла из трещины в полу и уставилась на них.

Меч Лютиена разрубил оживший череп пополам.

— Есть только один способ! — крикнул Оливер, глядя на апсиду. — Все они сотворены Моркнеем!

Лютиен бросился вперед, обгоняя хафлинга. Два циклопа метнулись наперерез. Меч юного Бедвира пошел вперед, вверх и в сторону, выбив оружие из рук одного из циклопов.