– Сэр, это Чарли один, Палач – обозвался Бунт.

– Палач? Что там у вас происходит?

– Сэр, дело дрянь. В районе цели – вооруженные боевики, значительные силы танго, шесть транспортных средств, из них два – вооруженных. Численность противника значительно выше ожидаемой. Точка три скомпрометирована, работать там нельзя. Как быстро мы можем послать «Предатор»?

– Палач, ты что охренел? Это не Эй-стан, у меня нет «Предатора». Здесь работаем по старинке.

– Сэр, каково РВП для группы два? Я намерен кое-что сделать.

– РВП? Палач, ты что охренел? У меня нет санкции на вооруженное вмешательство. Мы должны сделать всё быстро и чисто, обезопасить иностранных граждан, но не подвергая риску ни их самих, ни местных. У нас нет санкции на вооруженное вмешательство, тем более – если там машины, вооруженные пулеметами. Я не хочу получить второе Могадишо.

– Так добудьте санкцию, сэр. Если мы ничего не сделаем, им тут голову отрежут, на хрен. Сэр, я намереваюсь занять позицию и провести первичную оценку объекта с тем, чтобы определить возможность силового вмешательства.

– Палач, не делай этого. Я свяжусь с местным министерством внутренних дел, у них есть надежные возможности. Мне совсем не улыбается потом вытаскивать из этой задницы тебя!

– Со всем уважением, сэр, всё что могут местные копы, так это стоять на дороге и взимать дань, вот всё что они могут. Если они припрутся сюда – заложников просто обезглавят. Мне нужны здесь взвод морской пехоты и пара вертолетов, не более, сэр. И задача будет решена. Гарантирую, что в районе цели ни один ублюдок не выстрелит по вертолету.

Майор помолчал.

– Ганни, дай мне час.

– Со всем уважением, сэр, полчаса не больше. Заложников могут перевезти в любой момент, и тогда мы их больше не увидим…

– Отбой… Будь осторожен, ганни.

– Удачи вам в борьбе, сэр.

Ганни Бунт и майор морской пехоты Колин Броуди хорошо знали друг друга. Более того – когда по дороге в БИАП колонна попала под обстрел, именно ганни вытащил молодого офицера морской пехоты из горящей машины, не прекращая отчаянно отстреливаться. Так что майор помнил. И ганни – помнил.

Я знаю свой путь и несу свою ношу…

– Что у нас есть? – спросил Бунт.

– Ваша винтовка, сэр, – ответил Типп – моя винтовка, ручной пулемет и автомат Калашникова. Два фунта взрывчатки и двенадцать осколочных гранат, по четыре на каждого. Четыре Клеймора и две подрывные машинки. Личное и холодное оружие. Все…

Ганни тяжело вздохнул.

– Я прекрасно знаю, что это хреновое безумие, но нам нужно быть готовым решать ситуацию. Я иду наверх.

– Наверх, сэр?

– Вон там лестница. Пожарная. Отвлеките их внимание, пока я буду забираться наверх. Потом – возвращайтесь в машину, уезжайте и ждите сигнала. Насколько я знаю Броуди, он сделает все, что от него зависит.

Сержант и капрал молчали.

– Парни, мы морские пехотинцы Соединенных штатов Америки, и я горжусь тем, что служу в одном подразделении с вами. Здесь много всякой хрени происходит, и до этого много всякой хрени произошло. И я не удивлюсь, если по возвращении на корабль командование поимеет нас в извращенной форме. Но черт возьми, парни, морпехи никогда и никого не оставляли в беде. Помните – «от чертогов Монтесумы и до пляжей Триполи«? Нигде мы не оставляли никого в беде и стоит ли начинать сейчас?

Морские пехотинцы помолчали. Потом – сержант Типп сказал только одно слово.

– Да, сэр…

– Кому-кому… Какое тебе дело…

– Ну вот что… Я знаю кому ты звонил, козел.