– Леди Энн я знаю с тех пор, как она была ребенком, – негромко объяснил он. – Мы с женой часто гостили в Моу-Холле, а Энгус и леди Энн – у нас в Куллодене.

– Но до того как она поселилась в Моу-Холле, она носила килт цветов своего прадеда, Ферхара Фаркарсона из Инверколда.

Форбс вздохнул и устало потер виски.

– Надеюсь, вы не намерены объяснять мне, кто такой Ферхар из Инверколда? Легенды о нем известны каждому.

– Вот именно, их рассказывают уже сто десять лет, если верить церковным книгам. И сто девять из них он подстрекал свой клан к мятежам и восстаниям. Мне даже говорили, что это по его совету леди Энн пошла наперекор мужу.

– На какой бы стороне ни находилась леди Энн, – вмешался полковник Блейкни, – вопрос в следующем, джентльмены: сумеем ли мы воспользоваться этим шансом, чтобы выдернуть острый шип, торчащий у нас в боку? Лорд Джордж Меррей находится на расстоянии дневного перехода от Нэрна. Лорд Джон Драммонд реквизирует провизию в замке Балморал, бригадир Степлтон вместе с Лохиэлом и Кеппохом повел отряд в Лохабер. В Моу-Холле самозванец остался в буквальном смысле слова в одиночестве. Я могу к ночи привести в поместье полторы тысячи солдат, чтобы вы, джентльмены, имели честь сегодня к полуночи оказать Стюарту радушный прием в местной тюрьме.

Форбс поджал губы и уставился на полуденное солнце за окном.

– А если ваш осведомитель все-таки ошибся? Если Камероны и Макдональды никуда не ушли, а устроили засаду у дороги? Вам прекрасно известно: мятежникам необходим Инвернесс как самый важный стратегический пункт в горах. Послать людей прямиком в лапы мятежников... нет, это немыслимо.

– Значит, лучше ждать, когда принц добьется поддержки кланов, которые мы так и не сумели переманить на свою сторону? – осведомился Лаудаун. – Лучше дождаться, когда он соберет десятитысячную армию и снова перейдет границу Англии? Все мы знаем, чего он добился с пятью тысячами воинов. А представьте себе, что будет, если численность его армии увеличится вдвое или втрое!

Форбс словно не услышал его: он стоял, устремив застывший взгляд на крыши Инвернесса. Вскоре небо начнет темнеть, синева моря и неба сменится чернотой, в тавернах начнутся обычные вечерние попойки, лавочники выпроводят последних покупателей и поспешат домой ужинать. А в гавани застынет на якоре одинокое английское торговое судно, в гладкой воде отразятся свернутые паруса и голые мачты.

Полгода назад, когда Форбс впервые услышал о высадке принца в Шотландии, у него возникло предчувствие, что эта война кончится именно здесь. Ему казалось, что на плече у него лежит ладонь судьбы, предупреждая о каком-то ужасном событии, которое надолго запомнит его любимая, безмятежно-мирная Каледония.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Если есть хоть малейшая надежда захватить принца в плен и положить конец кровопролитию, я всецело поддержу вас. Берите полторы тысячи солдат, полковник Блейкни. Доставьте ко мне Чарльза Эдварда Стюарта целым и невредимым, и вы завоюете признательность всего шотландского народа.

– Не поддавайтесь на провокации, – добавил лорд Лаудаун, многозначительно глядя на полковника и Маклеода. – Наша задача – не ввязаться в бой, а принять подарок госпожи Удачи.

Лахлан Макинтош вытаращил глаза так, что они стали огромными, как блюдца, круглыми и блестящими. Он не знал, как быть дальше, и понимал только, что и без того слишком многого добился благодаря настойчивости и удачному стечению обстоятельств.

Облизнув губы, он склонил голову набок и вгляделся в лицо Шеристины Макдоннел. Досадно, что стемнело так рано. Ему понадобился целый час, чтобы убедить девушку расшнуровать лиф и неизвестно сколько еще времени – чтобы она разрешила ему приподнять повыше подол ее юбки.