Алуину поручили предупредить других офицеров клана Камеронов, проследить, чтобы солдаты отдохнули и приготовились покинуть лагерь в четыре часа утра. Алекс собирался помочь другу, но почему-то направился к невысокому холму, обратив помрачневшее лицо к югу.

Он уже не раз с удивлением гадал, почему в тревожные минуты перед ним встает образ Кэтрин – такой отчетливый, что у него возникало желание протянуть к ней руки. Даже легкий ветерок приносил аромат ее кожи и волос. Даже бледная, голубоватая луна, повисшая над болотом, напоминала сияние глаз Кэтрин. Алекс вспоминал о ней сразу же, едва просыпался поутру, и засыпал опять-таки с мыслью о Кэтрин.

Алекс не решался признаться даже самому себе, что порой желание увидеть Кэтрин и обнять ее бывает настолько невыносимым, что он невольно поглядывает на повозки, выстроившиеся вокруг лагеря. В повозках размещались безымянные, неразличимые с виду женщины, которые охотно отдавались любому мужчине за пару монет. А мужчин, которым каждый день грозила смерть в бою, никто не винил за стремление в последний раз насладиться жизнью.

В прошлом Алекс никогда не упускал случая взять от жизни все, что она только могла предложить. В минуту откровенности он признался Кэтрин, что у него было несколько любовниц – женщин, удовлетворявших потребности его тела, но не души. Он не желал брать на себя ответственность за другого человека, не позволял чувствам и страстям одержать над ним верх. Он больше не желал смотреть женщинам в глаза и видеть в них надежду, доверие, нерешительность и страсть. Едва познакомившись с Кэтрин, он прочел все это в ее глазах оттенка цветущего вереска. Мало того, он переставал быть самим собой всякий раз, когда видел ее при свете солнца, в сумерках у костра или в ночной тьме.

Он не хотел ничего подобного, не мечтал об этом, не стремился к этому – всю жизнь он был верен образу хладнокровного, надменного, чуждого щепетильности мужчины. Женщин неудержимо влекло к нему потому, что он был недосягаем – и свободен, черт побери! – не обременен сентиментальностью или чувством долга. И это ему нравилось, других путей он не искал... пока однажды вечером в замке Ахнакарри не заглянул в глаза Кэтрин и не понял, что хочет смотреть в них всю жизнь.

Но сейчас тревожные мысли и чувства могли помешать ему, заглушить внутренний голос, подтолкнуть к неверному выбору, который станет роковым для его товарищей по клану. Мужчина, не умеющий думать только о предстоящей битве, – легкая добыча для противника.

Нет, такой участи Алекс не хотел. Он отослал Кэтрин из Шотландии ради ее безопасности, и в этом он почти не лгал себе, но была и другая причина. Возможно, очутившись среди себе подобных, богатых, спесивых женщин, способных лишь тешить свое тщеславие, и мужчин, декламирующих стихи и источающих аромат лавандовой помады, она воспримет свой скоропалительный брак как ошибку. Ее и вправду увлек вихрь опасности и интриг. Дикая красота гор, смелость горцев и даже древние, мрачные башни замка Ахнакарри резко контрастировали с мирным, упорядоченным окружением, к которому она привыкла с детства. Алекс же презирал так называемое цивилизованное общество.

Они пробыли вместе меньше пяти недель достаточно, чтобы распознать зародившуюся страсть и дать ей волю. Но неужели они обманывали себя, повторяя, что противоположности притягиваются? Алекс ни за что не опустится до образа жизни, привычного Кэтрин; маска Рефера Монтгомери смертельно надоела ему. А Кэтрин, несмотря на пылкие заверения, вряд ли будет счастлива среди неприветливых шотландских гор.

Алекс глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Пожалуй, пора забыть о романтических бреднях и задуматься о том, чего он хочет от жизни.

Во-первых – выпить. Во-вторых – поговорить. И хоть чем-нибудь заглушить зависть, которая вспыхивала в нем при виде темных фигур, снующих между повозками.

Лорен Камерон вздохнула и медленно опустила ноги, устав сжимать ими талию любовника.