– Лжешь; нарочно хочешь поколебать мою уверенность – либо сам никогда не обращал на него внимания. О подбородках я сужу по талиям, особенно это касается мужчин: в основном именно они меня и интересуют. При тонкой талии непременно бывает острый подбородок, а твоя кожаная маска вполне позволяет в этом удостовериться. У тебя глубоко посаженные глаза, но, несмотря на это, они большие и подвижные, что говорит о раздвоенности подбородка, особенно если лицо узкое. Скулы у тебя высокие – их очертания чуть‑чуть просматриваются через маску, а благодаря твоим слегка впалым щекам они кажутся еще выше. Черные волосы – о них я сужу по кистям твоих рук; узкие губы – они видны сквозь прорезь в маске. Поскольку мне не видно их целиком, они у тебя изогнутые – самое привлекательное качество мужских губ.

Я не нашелся, что ответить, и, по правде говоря, дорого бы дал, чтобы поскорее избавиться от нее; наконец я сказал:

– Если пожелаешь, я сниму маску, и ты сможешь удостовериться в точности своих суждений.

– О нет, не стоит. Во всяком случае, пока не отыграют утреннюю зарю. Кроме того, тебе следует щадить мои чувства. Если ты снимешь маску и я не найду тебя красивым, праздник для меня будет безнадежно испорчен. – Она снова откинулась на кушетке, и ее волосы рассыпались темным ореолом. – Нет, Северьян, не открывай лица; открой мне лучше свою душу. Позже ты расскажешь мне, что бы ты делал, будь ты волен делать все, что пожелаешь; а сейчас удовлетвори мое любопытство и расскажи о себе. Пока я знаю о тебе лишь то, что прибыл ты из Нессуса. Почему же ты так упорно разыскиваешь Пелерин?

6. БИБЛИОТЕКА ЦИТАДЕЛИ

Только я собрался ответить на ее вопрос, как мимо нашего алькова прошествовала парочка – мужчина в санбенито и женщина, одетая шляпницей. Проходя, они всего лишь кинули в нашу сторону взгляд, но что‑то – в одинаковом ли повороте двух голов, выражении ли глаз – подсказало мне, что они знают или, по крайней мере, догадываются, что я не маска. Я, однако, притворился, будто ничего не заметил, и сказал:

– В мои руки случайно попала вещь, принадлежащая Пелеринам. Я хочу вернуть им ее.

– Значит, зла ты им не причинишь. А что это за вещь? Правду я ответить не посмел, к тому же знал наверняка, что сразу последует требование показать названный предмет.

Поэтому я сказал:

– Это книга, старинная книга с чудесными иллюстрациями. С моей стороны было бы дерзостью выдавать себя за знатока, но я уверен, что книга очень дорогая и представляет большую культовую ценность. – С этими словами я извлек из сумки коричневую книгу из библиотеки мастера Ультана, ту, что унес с собой, покидая камеру Теклы.

– Действительно, старинная. – Кириака с интересом посмотрела на нее. – И изрядно попорчена водой. Ты позволишь взглянуть на нее?

Я подал ей книгу, и она принялась листать страницы, с интересом разглядывая картинки.

– Я тоже ничего в этом не понимаю, – улыбнулась она, возвращая мне книгу. – Но у меня есть дядя, большой знаток, и я не сомневаюсь, он заплатил бы за нее немалые деньги. Жаль, что его сегодня здесь нет, он бы взглянул на нее; но это, возможно, и к лучшему, потому что иначе я бы попыталась отобрать ее у тебя. В поисках старинных книг он путешествует по самым отдаленным уголкам – дальше, чем я, когда жила у Пелерин. Он даже ездил за утраченными архивами. Ты слыхал о них? – Я покачал головой. – Я знаю только то, что он сам однажды рассказал мне, когда выпил нашего фамильного вина немного больше, чем обычно; подозреваю, что он рассказал не все: во время разговора я чувствовала, что он опасается, как бы я сама не отправилась в путь. Но я так никогда и не решилась, хотя порой и сожалею об этом. Так вот, в южной части Нессуса, куда люди заходят редко, в низовьях великой реки, где, по мнению многих, город должен был давным‑давно закончиться, стоит старая крепость.