Фернадос задумчиво потер подбородок.

— Жак что-то задумал, только что? Мне казалось, я неплохо его понимаю. Столько лет вместе и вот — сюрприз. Правда, после поездки с Дэвидом он показался мне каким-то замкнутым. Ну да мы так и не поговорили толком. Я в растерянности! А тебе он ничего не говорил?

— Нет. У нас не было времени обсудить происшедшее.

— Происшедшее! Думаю, ответ здесь. Жак наверняка ушел одним из этих подземелий, по которым водил Дэвида, надеюсь, он не столкнулся там с нежитями. Это внушает мне не только тревогу, но и надежду… — маг задумался, а потом решительно тряхнул головой. — Подождем! Когда он объявится, то сам все объяснит. Если кто-нибудь будет спрашивать, говори — я послал его по важному делу. Понял?

— Да, монсеньор.

— Я полагал, у него достаточно здравого смысла, чтобы не влезать в авантюры. Вот ведь, седина в бороду, бес — в ребро!

Глава 4

Мы шли не спеша, не особенно таясь, но стараясь не оставлять явных следов своего пребывания. Наш нехитрый скарб и реквизит бродячего цирка был доверен лошадям и ослику, вполне справляющимися с ролью вьючных животных. Мы шли пешком, и идти было легко.

На зеленых шаренских равнинах уже вовсю хозяйничало лето. Пологие склоны холмов шуршали разнотравьем, в оврагах, среди орешника и ольхи, хлопотало мелкое зверье, с шорохом исчезающее при нашем появлении, мелькали птицы, а на ветке одиноко стоящей сосны я разглядел ястреба. Кегары были в восторге и целыми днями пропадали в густой траве, а на привалах с отвращением отказывались от солонины.

Жаку то и дело удавалось подстрелись кролика или перепелку. Любопытные суслики наблюдали за нами и взволновано пересвистывались, готовые мигом удрать в свои норы. Изредка на вершинах холмов встречались рощи, состоящие из тополей и лип, между ними можно было различить яблони и вишни, акации и одичавшую смородину, среди зелени печально торчали осыпающиеся печные трубы.

Рощицы раскинулись над руинами деревень и хуторов. Эти места были покинуты не во времена Темных Веков, а гораздо позже, запустение наступало исподволь, год за годом, пока дыхание Дебрей не выгнало отсюда людей. Брошенные поля и пастбища зарастали бурьяном, медленно принимая свой первоначальный вид.

Покамест, ничего тревожного ни Страж, ни кегары не замечали и на привалах мы даже не выставляли часовых, а стреноженных лошадей просто пускали пастись в поле.

Уцелевшие на месте хуторов колодцы решали проблему с водой, на бывших огородах Тамара отыскивала какие-то травки и корешки, отчего походная пища нам не приедалась. Только один раз Дебри напомнили о себе, когда я, бродя среди мусора и черепков, наступил на побелевший от времени человеческий череп.

Людей мы не встречали, не было, так же, следов охотников или бродяг. Это было странно и немного тревожно. Изабель как зачарованная ходила по развалинам, печально оглядывая следы некогда благополучной жизни — ярко расписанные осколки керамики, сгнившие остатки домашней утвари и даже чудом уцелевшие глиняные игрушки.

Первый же ночлег я использовал для того, чтобы переговорить с Крабатом. Я не был уверен, появится ли он теперь, и потратил не мало усилий, чтобы прогнать в лагерь увязавшихся за мной кегаров. Полог кустарника укрывал меня от лунного света, а изгиб оврага скрывал золотистое мерцание костра. Звать никого не пришлось, призрак появился сразу и пребывал, как мне показалось, в отличном настроении.

— Тебе очень повезло с этими циркачами.

— Мне тоже так кажется.

Крабат насмешливо фыркнул.

— Я говорю: ты вовремя слинял из города! Был крепкий мордобой…

Меня подбросило.