В гулком замкнутом пространстве бассейна выстрел грянул как из пушки. Волкодав прикрылся девушкой, и пуля ударила в Полину. Она отчаянно закричала. Тут же раздался второй выстрел, лопнула кафельная плитка, раздался свист рикошета. Парень практически не умел стрелять, ибо если только нажимать на курок, то это не есть стрельба. Это производство шума и перевод патронов. Он нажал на курок в третий раз и теперь, в силу подлого закона вековечной несправедливости, попал в блондинку. Волкодав нырнул и принялся уплывать к дальнему краю бассейна.

Парень понял свою ошибку. Того, кто был ему нужен, тут не было. Он бросился в бильярдную и застал здесь немую сцену.

Совершенно голый Козырь с кием в руках, губастая девушка, стоящая на коленях возле него, Умный, завернутый в простыню, как римский сенатор в тогу, Штурман, тревожно озирающийся по сторонам. Не полностью вытертый от жира «ПМ» поднялся, нащупывая цели. Со стороны вестибюля уже слышался топот ног и жуткая матерщина.

– Это вам за Галину! – с надрывом крикнул парень в халате.

«Бах! Бах! Бах!»

Парень целился в Козыря, но попал в Штурмана. Тот отлетел, ударился об обитую полированным деревом стену и, размазывая спиной кровавые мазки, сполз на пол. Умный бросился бежать. Стоя на коленях, дико орала губастая девушка. Козырь остолбенел и представлял собой отличную мишень. Если бы парень был опытнее, он подошел бы ближе и застрелил его в упор, когда промахнуться невозможно. Но опыта у него не было, да и свойства личности не способствовали совершению хладнокровного убийства. Им руководило отчаяние, которое является плохим помощником в подобных делах. К тому же сзади надвигалась стая цепных псов Козыря, которые были гораздо более приспособлены к убийству и имели соответствующие навыки.

Держа оружие двумя руками, парень трижды нажал на спуск. Раздались только два выстрела, и затвор, встав на затворную задержку, застрял в заднем положении, сигнализируя о полном израсходовании боезапаса. Одна из пуль просвистела рядом с головой Козыря, вторая зацепила ему плечо. Мститель сделал все, что мог. Он еще швырнул ненужный пистолет в своего врага. Это был бесполезный жест отчаяния.

В следующий миг, влетевшая в бильярдную свора растерзала незадачливого мстителя. Откуда-то появились Умный с Волкодавом и принялись с остервенением пинать распростертое тело.

– Это за ту девку, – пробормотал Козырь, зажимая скомканной простыней поверхностную рану. – Он же Штурмана завалил! И нас всех мог…

Штурман действительно не подавал признаков жизни. Бильярдная была вся забрызгана кровью. Голубая вода бассейна тоже порозовела, на узорчатой плитке дна раскинулось тело Полины, от которого змеилась к поверхности розовая струйка. Уцепившись за алюминиевую лесенку скорчилась зажимающая рану в боку блондинка. Она кричала и почему-то звала маму. Отдых был испорчен.

Рука судьбы широкими стежками прошивала пространство-время. Иголкой служил локомотив, а ниткой вагоны.

Поезд проследовал станцию Finsbary Park, нырнул в темноту, набрал скорость и через несколько минут вынырнул на Менделеевской, шипение открывающего двери сжатого воздуха, короткая остановка, почти незаметное трогание с места, разгон, торможение и следующая остановка – Caledonian Road… Здесь двери открываются вручную и вагоны другие – пониже, с сильным закруглением, как у пули, пассажиры более сдержанные и избегают толкать друг друга. Легкий толчок, обозначающий начало движения, темнота трубы, разгон, торможение – более высокий и широкий состав прибыл на станцию Савеловская…

Это два разных поезда, их разделяют две с половиной тысячи километров, в них разные по привычкам, менталитету, гражданству пассажиры, их ведут разной выучки машинисты, но у них общая судьба, объединяющая столь различные составы в один, местонахождение и технические отличия которого не играют никакой роли, так же как и социальные особенности их пассажиров.