В памяти стояло совсем другое: садящиеся в лагере наркоторговцев вертолеты правительственных сил и опережающая их атака русских и американских «спецов». Может, надо было выждать, чтобы полицейские высадились и развернулись? Но Мендоса мог уйти… Зато тогда наверняка не погибли бы ребята… Невыполненное задание и отсутствие потерь или успех ценой человеческих жизней? Для военных главное – выполнить боевую задачу, причем любой ценой. Но кто и на каких весах взвесит ответственность командира?

Константин свернул на боковую дорогу, прошел еще метров двести и через арку вошел в узкий двор, огороженный с четырех сторон девятиэтажными панельными домами. Здесь и располагалось его жилище, здесь его знали и относились с уважением.

На скамейке сидели две старушки и оживленно разговаривали. Костантин вежливо поздоровался, они ответили.

Каждый раз, возвращаясь после очередного задания, он ощущал, что попал в другой мир. Где не подстерегают опасности и не ждет за каждым углом смерть. А с заплеванными подъездами и вонючими мусорными баками можно было смириться. И каждый раз ему казалось, что прошла уже целая вечность.

– Костя, закурить есть? – спросил сосед с пятого этажа. – Что-то тебя давно не видел…

– Служба, – меланхолично ответил майор. Рука привычно нащупала в кармане куртки смятую пачку «Родопи». Шаура угостил соседа, вторую сигарету вставил себе в рот. Щелкнула зажигалка, на миг озарившая бледное, усталое лицо спецназовца. Константин был еще молод: тридцать два года. Но старел он вдвое быстрее, чем обычные люди: недаром и выслуга ему шла год за два. Это был короткостриженый блондин с зелеными кошачьими глазами и со слегка свернутым на правую сторону носом. Нос пострадал не на задании, это результат драки с сокурсником еще в училище ВДВ. Противником был Николай Петриченко, крепко сбитый коренастый хохол с вечной блуждающей улыбкой, которая с некоторых пор казалась Константину отвратительной. Схлестнулись из-за девушки, которая в итоге так и стала женой Николая, приняв ненавистную Константину фамилию Петриченко. Но все это было в прошлом и сейчас его не трогало.

Усмехнувшись, Шаура одернул куртку, глубоко вдохнул родной воздух, в котором уже чувствовалась прохлада, и пружинистым шагом направился к родному подъезду. У самых дверей он коротко обернулся, проверяясь по старой, въевшейся в кровь привычке. Сейчас это не имело смысла. Здесь никто не мог интересоваться обычным военным, никому он не был нужен.

И действительно, ничего подозрительного майор не заметил. Только милицейская машина с лениво мигающим маячком неторопливо въехала под арку. Бросив наполовину искуренную сигарету себе под ноги, майор придавил ее квадратным носком осеннего ботинка и зашел в подъезд.

Однокомнатная квартирка встретила хозяина тишиной и почти материально ощутимым запустением. Константин, не разуваясь, прошел на кухню и первым делом распахнул холодильник. Он был практически пуст. Зачерствевший в камень кусочек сыра, трехлитровый баллон с остатками солений да наполовину опустошенная бутылка водки «Пшеничная» – универсальное средство от простуды, стрессов и усталости. Майор что-то проворчал себе под нос, секунду поколебался. Но, в конце концов, он находился дома, во внеслужебное время и мог себе позволить немного расслабиться… Он налил полстакана водки, извлек из заплесневевшего рассола огурец.

«Полковник спецназа с холодным лицом налил полстакана и выпил», – вспомнил он свою любимую песню, которая как раз подходила к случаю, и повторил поступок героя. Потом допил остаток и закусил огурцом.

«Полковник спецназа был лучшим бойцом в команде с названием „Вымпел“…»

Шаура не считал себя лучшим, но четыре боевых ордена и три медали наглядно характеризовали его службу.