– Да, в тебя вселился дух, Акира! – проницательно сообщил он наконец. – Что ж, возможно, это даже к лучшему. В тебе дух, во мне дух, вчетвером что-нибудь придумаем.

Поспешно дожевав суши и запив их водой из маленькой чашечки, Дан поднялся, подхватил мечи, мешок и пошел к выходу.

Вчерашний уважаемый самурай из богатого клана, свирепый воин, верный соратник господина Тоетоми и счастливый влюбленный, а сегодня – потерявший все нищий ронин Сайто Акира отправился навстречу новой судьбе. И ворон тэнгу взлетел на его плечо.

Глава 1

Всегда видеть тебя,

Всегда ловить твои взгляды…

Ах, вот если бы ты,

Став зеркалом этим,

Ждал по утрам моего пробужденья!

Сенкевич

Перед глазами было что-то серое, слегка поблескивающее. Прошло несколько секунд, прежде чем Сенкевич понял: он разглядывает полы собственного одеяния из серого шелка.

Он сидел в неудобной позе, подогнув под себя ноги – фактически стоял на коленях, низко склонив голову. Покосившись по сторонам в попытке понять, что происходит и куда он попал, Сенкевич увидел множество людей, находившихся в такой же позиции. Это были желтолицые узкоглазые мужчины разных возрастов, наряженные так же, как он. Лбы у всех были выбриты, на макушках красовались пучки черных волос.

«Средневековая Япония, мать твою, – тоскливо понял Сенкевич. – Занесла нелегкая…» Но тут же с облегчением подумал, что могло выйти и хуже. Судя по всему, он попал в тело самурая, к тому же знатного и богатого – вряд ли рядового вояку пригласили бы к такой значительной персоне, каковой, несомненно, являлся человек, восседавший на возвышении перед коленопреклоненной публикой. Поднимать голову Сенкевич не решился – видимо, здесь это не полагалось, поэтому мог видеть лишь прикрытые черным шелком ляжки важного господина. «Кстати, – задумался он, – а что это за мужик? Император?..»

Сегун, подсказала проснувшаяся память. Токугава Иэясу. Сегодня двадцать восьмое апреля тысяча шестьсот шестнадцатого года, официальный прием в замке Эдо, резиденции Иэясу. Он, Сенкевич, попал в тело богатого самурая, дайме Маэда Тосицунэ, верного вассала клана Токугава. Сейчас ему сорок три года, возраст для этой эпохи солидный. Недавно он прибыл в Эдо для прохождения годовой службы при замке сегуна.

Сенкевич прислушался к себе. Самурай, воин должен быть сильной личностью. Просто так его не одолеешь. Он мысленно заговорил с «объектом», подождал, но ответа не получил.

«Неужели повезло и личность просто испарилась, как было с Фридрихом Бергом?» – изумился Сенкевич.

Рано радовался: Тосицунэ никак не отреагировал на вселение чужака в его тело, зато Сенкевич стал счастливым обладателем его мыслей и чувств. Их разумы словно слились, и трудно было определить, где заканчивается сознание самурая и начинается сознание Сенкевича. Тосицунэ безмолвно захватывал чужую личность и подчинял себе.

Сейчас бы самое время подумать о происходящем, но мысли путались, сбивались, становились все более отрывистыми.

«Кстати, о японцах: откуда в портале появилась паскудная физиономия господина Камацу?.. Самурай без войны – все равно что катана без клинка. Будет ли еще в моей жизни такая славная битва, как при замке Осака?.. В прошлый раз в портале было другое лицо, что бы это значило? Управляющий докладывал, что рисовый оброк в поместье не добрали… но зачем господину заботиться о таких мелочах… Достал чертов япошка, пошел вон из моей головы!.. Сегодня Харуми исполнилось бы семнадцать лет. Два года прошло с тех пор, как ее нет…»

Ощутив в душе укол боли, Сенкевич прислушался к мыслям самурая. Кто такая Харуми? Дочь, тут же понял он. Любимый ребенок, радость сердца и глаз.