— Это хорошо, что Хан замбулийцев носит траур по дочери шанки, — кивая головой, сказал сын хана Хаджимен; однако он не улыбнулся.

Конан тронул желтый рукав воина пустыни.

— Он кажется совсем не плохим человеком, друг и сын друга, — сказал он с шанкийской церемонностью. И подумал: «Для правителя это странно! Хотя я бы не стал ручаться за мягкий нрав его волшебника!» * * *

— Пост капитана в твоей страже! — эхом отозвался Зафра, и Актер-хан бросил на него резкий взгляд. — Прошу прощения, мой господин, — более спокойным голосом продолжал волшебник, — но потрясение преодолело мою сдержанность, когда ты заговорил о том, чтобы взять на службу такого человека, как этот Конан, и поместить его в самом дворце, так близко к твоей особе.

Актер-хан откинулся назад и устремил на мага колючий, внимательный взгляд.

— Ты хорошо мне служишь, Зафра. Я доверяю тебе, я прислушиваюсь к тебе. Говори. Скажи же мне, какое впечатление он произвел на тебя.

— Он молод, и тщеславен, и жаждет… — Зафра оборвал свою речь. — Господин Хан, он вернул Глаз Эрлика и, совершенно очевидно, является непревзойденным воином. Крайне находчивый молодой человек, и более чем опасный в обращении с оружием. Крайне находчивый. Крайне опасный. Также совершенно очевидно, что у тебя сложилось о нем высокое мнение. Лучше я не буду говорить на эту тему.

— Зукли! Принеси нам вина! — крикнул хан. не отрывая от Зафры довольно встревоженного взгляда. — Говори, Зафра. Мои уши и мой интерес обращены к тебе. Говори, Волшебник Замбулы, которому хан верит. Он находчив, ты говоришь, и молод, и тщеславен. Все это очевидно для каждого, у кого есть глаза, и ни одно из этих качеств не является пороком. И ты собирался добавить еще что-то и оборвал себя на полуслове. Скажи это. Говори. Тебе кажется, что мне не следует доверять этому юноше-северянину, Зафра?

Зафра раздавил маленькую фруктовую мушку на своем отделанном тесьмой зеленом рукаве.

— Он нецивилизован, Актер-хан. Варвар из каких-то далеких северных земель, о которых мы ничего не знаем. Кто может сказать, какие у них варварские обычаи или кодексы? Некоторое презрение к знати, я думаю, и даже к особам королевской крови. Он ушел из своего племени. Он ушел на поиски чего-то другого; этот юноша — ловец удачи. Он необуздан, господин Хан, и, по моему мнению, неуправляем. Я бы не стал доверять подобному человеку пост поблизости от своей персоны, независимо от его возраста. Он… не знает покоя. Что может заставить подобного типа успокоиться, расслабиться, прекратить желать большего?

— Хм-м , — сатрап взял вино, принесенное кушитским мальчиком-слугой, и сделал тому знак удалиться. — Я слышу, и я понимаю. А Испарана?

— Воровка из Переулка Захватчиков! Теперь она получила полное прощение, и более того — она была возвышена, обедала с самим Актер-ханом! Воровка, женщина, которая крала и продавала свой товар и, без сомнения, самое себя на этих вот улицах! И… тьфу! Она любит этого заносчивого киммерийца.

— Да, по-моему, я это заметил…

— Они уже сослужили свою службу. Подумай сам: у человека есть прекрасно обученная птица. Он ис пользует ее в течение многих лет, и она охотится для него, как никакая другая. Однако в один прекрасный день она прилетает с охоты и выклевывает ему глаз. Не лучше ли ему было бы сразу заметить признаки ее недовольства, решить, что теперь хороший слуга стал опасен, и удалить его? Лучше, чтобы у Конана и Испараны не было возможности болтать про Глаз или… оказать тебе дурную услугу, господин Хан.

Актер-хан, мигая, осушил свой серебряный кубок и налил себе вина.