«Наконец-то» – обрадовался вождь: это были воины Меченого.

Они долго и обстоятельно что-то докладывали вождю, изредка, для большей убедительности, подтверждая слова скупыми жестами. Лицо Марсагета просветлело. Внимательно выслушав донесение, вождь сел на коня и медленным шагом направился к акрополю. Большая часть воинов разъехалась, и только самые любопытные собрались в кружок, обсуждая и смакуя на все лады подробности рассказа своих товарищей…

Вечерело. Караван Радамасевса приближался к Атейополису. Женщины и дети вылезли из душных и темных жилищ на колесах и бодро вышагивали рядом с повозками, радуясь вечерней прохладе. Впереди каравана по-прежнему ехал вождь с военачальниками, а также Абарис и присоединившийся к ним в пути Меченый. Воинов, сопровождающих караван, стало меньше – несколько отрядов отправились на разведку. Не видно было и стад, угнанных пастухами в степь, на пастбища.

Когда первые повозки приблизились к броду, солнце уже до половины спряталось за дальними лесами. Перед воротами Старого Города стояли военачальники Марсагета во главе с вождем, старейшины, чуть сзади дружинники и небольшая группа женщин – жен военачальников; среди них выделялась пурпурной накидкой Опия. В лучах заходящего солнца ярко сверкали золотые обкладки горитов, бронзовые шлемы, богато разукрашенные золотом и драгоценными камнями чеканные пояса. Переливались всеми цветами радуги многочисленные золотые бляшки, нашитые на одежды женщин, мягкими желтыми и голубовато-зелеными искрами вспыхивали ожерелья на белых, тонкого полотна платьях, серебрились на запястьях змейки браслетов.

Всадники спешились. Неторопливо и важно приблизились к ним старейшины, отвесили поясной поклон. Глава старейшин передал приглашение Марсагета: вождь племени звал побратима и соратника Радамасевса вместе с его друзьями, родственниками и военачальниками разделить с ним трапезу. Радамасевс важно кивнул в знак согласия. Тогда вперед шагнул Марсагет:

– Я приветствую тебя, вождь Радамасевс. Будь желанным гостем. Оставь на пороге моего дома горестные мысли, пусть радость и веселье вольются в тебя вместе с солнечным даром богов – вином эллинов.

– Вождь Марсагет! Я благодарю тебя за приглашение. Пусть будет между нами мир и дружба, освященная древним обычаем сколотов. И пусть будет в этом свидетельницей хозяйка Гилеи Великая Апи.

– Да будет так…

К Радамасевсу подошла Опия, держа в руках золотую чашу, украшенную чеканным изображением Священного Оленя. Два молодых сколота в чистых белоснежных рубахах доверху наполнили ее пенистым вином. Радамасевс осторожно, стараясь не расплескать, принял из рук Опии чашу, не отрываясь, выпил до дна и с поклоном возвратил ее обратно. Повинуясь его знаку, воины положили у ног Опии большой сверток. В торжественном молчании один из воинов развернул его, и взору собравшихся предстали богатые дары гостей: золотые и серебряные кубки, украшения и меха, красивые расписные килики, кусок пурпурной ткани, акинак в богато украшенных ножнах и несколько длинных сарматских мечей – боевая добыча вождя Радамасевса.

Тем временем Марсагет подошел к Радамасевсу, и они крепко обнялись. И тут же гости и хозяева смешались в шумную толпу: соратники приветствовали друг друга, вспоминая совместные походы и сражения, обменивались новостями. Затем все направились к акрополю, где вождя и военачальников ожидала баня и обильный ужин. Остальные расположились на свободном пространстве возле валов и, раскинув войлочные подстилки прямо на голой земле, принялись пировать, щедро запивая огромные куски телятины охлажденной оксюгалой…

Раздевшись донага и прихватив небольшой холщевый мешочек с конопляным семенем.

Радамасевс нырнул вслед за Марсагетом под полог большой войлочной юрты, где уже копошились скользкие от пота военачальники, громко ухая и вскрикивая от удовольствия.